– Ты прикалываешься?
– Нет. Конечно, нет.
Лея молчала. Я не спешил, поэтому сел в гамак и поставил стакан чая на деревянные перила, чтобы закурить сигарету.
– Конечно, были. Есть. Думаю.
– И почему ты с ними не встречаешься?
– Потому что не хочу, уже не хочу.
– И сколько еще не будешь хотеть? – настаивал я.
– Не знаю! – Она взволнованно задышала.
– Ладно… – Я заметил морщинки, прорезавшие ее лоб, движение горла, резко проглатывающего слюну. Это и есть ответ на три моих вопроса. Я осмотрел бумажку. – Как у тебя дела в школе?
– Думаю, нормально.
– Ты думаешь или ты знаешь?
– Знаю. Почему ты этим интересуешься?
– Я ни разу не видел, чтобы ты делала уроки.
– Это тоже не твое дело.
Я несколько раз стукнул себя пальцем по подбородку. И в конце концов посмотрел на нее. Как на равного. Не того, за кем нужно присматривать. Я увидел страх в ее глазах. Страх, потому что она знала, что я скажу ей.
– Я не хотел тебе напоминать, что твой брат год убивается на работе ради тебя, чтобы ты могла поступить в университет, чтобы ты двигалась дальше…
Я закрыл рот еще до первого всхлипа.
Я встал, чувствуя себя полным дерьмом, и обнял ее. Ее тело содрогалось в моих руках, я закрыл глаза и пытался сдержаться. Пытался сдержаться, несмотря на боль, потому что я не думал просить прощения за свои слова. Я знал, что поступил правильно.
Лея отодвинулась, вытирая щеки.
Я стоял рядом с ней, опираясь на деревянные перила террасы. Дул ночной влажный ветер. Я вернулся к своим заметкам.