Май 1943 года
Дорога в Аушвиц
Дальше все происходило стремительно. На железнодорожной платформе теснились сотни человек. Сначала мы были буквально ошарашены и ничего не понимали: полицейские передали нас группе солдат СС. Темно-коричневый вагон для перевозки скота с широко открытыми дверями сбил меня с толку, но я быстро поняла, что к чему. Продолжая держать Адалию, другой рукой я схватила холодные, но потные ладошки близнецов. Двое старших цеплялись за чемоданы, которые Иоганн прижимал к себе изо всех сил. Солдаты стали толкать нас, люди забирались в вагоны, платформа постепенно пустела. Иоганн поставил чемоданы и помог взобраться Блазу с Отисом. Затем поднял близнецов.
И тут толпа едва не разлучила нас. Я протянула Иоганну Адалию, он подхватил ее, но людской поток из мужчин, женщин и детей уносил меня дальше, в сторону других вагонов. Сердце у меня екнуло, я попыталась вернуться, ухватилась за какую-то металлическую перекладину на вагоне и изо всех сил подпрыгнула, на долю секунды зависнув над головами толпы, но охнула, почуяв острую боль в теле. Обернувшись, я увидела солдата СС, который пытался оттолкнуть меня дубинкой. Муж видел, что происходит. Он пробрался вдоль открытой двери к тому месту, где я тянула к нему свободную руку. Наши глаза встретились, когда второй удар чуть не сбил меня с ног, и я чудом не упала обратно в толпу. Мне удалось дотянуться до руки Иоганна, и он втащил меня внутрь вагона.
Тут в нос мне ударила ужасная вонь, и я едва сдержала позыв к рвоте. Обстановка была отвратительная. Нам удалось найти для детей свободное местечко на сене, от которого несло мочой и плесенью, а сами мы остались стоять. Всего в вагон набилось человек сто, мало кому повезло сесть.
Поезд дернулся и начал понемногу набирать скорость. Резкий рывок едва не сбил нас с ног, но толкучка не дала нам упасть. Так началось наше поистине адское путешествие.
Все в поезде были цыганами, как и мой муж. Поначалу люди старались сохранять спокойствие. Но потом начались споры и даже стычки. Часа через четыре серьезной проблемой стала жажда. Еще через какое-то время дети начали плакать от голода, а пожилые люди теряли сознание от усталости и неудобных поз, в которых мы все были вынуждены находиться. А поезд все не останавливался.