Через три четверти часа он припарковался в отстойнике под эстакадой напротив черного BMWс тонированными стеклами. Посигналил фарами и отщелкнул замок блокировки дверей.
Из BMWвышел мужчина в черном строгом костюме и в черном пальто. В руке он держал бумажный пакет, похожий на те, в которые в кофейнях кладут горячие булочки. Медленной уверенной походкой мужчина подошел к машине Мирона, сел внутрь и поздоровался с ним, пожав руку. Какое-то время он с любопытством разглядывал повреждения на лице и с усмешкой констатировал:
– Нормально они тебя так отмудохали. Будет уроком.
– Не будет, Андрей Евгеньевич, – ухмыльнулся Мирон и положил руки на руль.
– Миронов, мне эта канитель тоже не нравится, но я тебе, блядь, уже сказал, что вариантов больше нет. Сиди на жопе ровно и жди суда. Даже если они его возьмут на трупе с дымящимся стволом в руке, он через пару часов с Газетного своими ногами домой уйдет.
Мирон отвернулся и сжал губы.
– Ствол, кстати, верни.
Андрей Евгеньевич развернул пакет, который принес с собой, достал оттуда прозрачный пакет с пистолетом внутри и положил его на панель перед собой.
– Скажи спасибо, что наши приехали, а то валялся бы щас в ИВС и кровью харкал.
– Спасибо, Андрей Евгеньевич, вашими молитвами…
– Миронов, не дури. Костя…
Мирон повернул голову и спросил:
– Как вы нас нашли?
– Мы твой мобильник ведем. Место знакомое, там ребят Артура брали…
– Я могу быть свободным, господин подполковник юстиции? Или, как вы там теперь называетесь: следователь по особо важным делам Следственного департамента МДВ России?
– Так точно. Можешь быть свободным, только один вопрос: кто такая Высоцкая Виктория Андреевна?
Мирон изменился в лице и тихо произнес:
– Я сделаю вид, что не слышал. Какого хера?
– Прослушку еще не сняли. Она фигурирует, мы пробили…
– Кто о ней говорит?
– Константин Александрович, я не…
– КТО, БЛЯДЬ?! Мне надо знать.
Андрей Евгеньевич ухмыльнулся и открыл дверцу.
– Всего хорошего. Если ты так за нее переживаешь, посоветуй ей держаться подальше от тебя. На какое-то время. Удачи. На связи.
– Добро, – ответил Мирон, наблюдая, как удалялся его визави. – Держать ее подальше… Твою мать, а я-то хотел поближе… поглубже… почаще… Высоцкая, Высоцкая, маленькая ты моя, как же мне держать тебя подальше, когда, сука, ты так нужна мне поближе?