Проснулась пресловутая гордость Белфоров. Пусть мы были побочной и самой дальней ветвью великого рода Северного княжества Изгар. Пусть у нас не было титула, земель и сотни прислуг, но гордость оставалась.
– Может, Айола нам просто врала, и не такие они задушевные подруги, – не отставала Элодия.
– Дура, – припечатала старшую сестру семнадцатилетняя Делайн. – Думай, что говоришь.
– Сама дура, – вспыхнула девушка. – Мы тут просто умрём, а вам всё равно!
– Мы не умрём, – спокойно ответила ей, убирая со лба влажный локон.
Жара в карете стояла жуткая, и даже открытые окна не помогали, наоборот, было еще хуже. После последней стоянки прошло не больше часа, а я уже мечтала вновь выбраться наружу. Встать под тень дерева и вдохнуть чистый воздух.
– Мне нечем дышать, – Элодия картинно схватилась за горло и закатила серые глазки.
Громко охнув, тётушка принялась обмахивать чадо веером, а я с трудом сдержалась, чтобы не выругаться.
Вот же пигалица.
– Выброшу из кареты, – мрачно пообещала кузине.
– Мама!
Розовые губы задрожали, слёзки навернулись на глаза, а само лицо скуксилось, умудряясь при этом оставаться до неприличия хорошеньким. Это надо же так уметь, даже рыдает красиво. Когда я плакала – а случалось это, слава Великим, нечасто, – то была похожа на оживший труп: бледная, с красными глазами, огромным носом, который увеличивался раза в два, и слезами, которые весьма неромантично текли не только из глаз, но и из носа.
– Девочки, успокойтесь. – Тётя расстроенно покачала головой. – Не надо ссориться.
– Она мне угрожает.
Искра вспыхнула в груди, вызывая в голове соблазнительные картинки мести. Одной лягушки было бы достаточно, чтобы кокетка Элодия завизжала и рухнула в обморок. Самый настоящий, а не наигранный.
Интересно, но жаль свои уши. Прежде чем потерять сознание, она будет орать. Громко.
Последние часы нашего пятидневного путешествия были невыносимы. И самое противное было в том, что я ничего не могла сделать. Мне жизненно необходимо было присутствие тёти Полин, а значит, приходилось мириться с её детками.
«Ох, Ивар, я так соскучилась».
Мы не виделись больше года. С того самого вечера в тени раскидистого дуба у обрыва. Короткие немногочисленные записки лишь теребили душу, вызывая в сердце глухую тоску и безнадёжность. Мне казалось, что выдержать разлуку уже невозможно, но день сменялся днём, а я всё ждала своего любимого.