– Слава, ты такой настойчивый…
– Надо двигаться, Лина! Движение – жизнь! – продолжал брат, не отпуская ее взгляда.
– И так целый день двигаюсь, – возразила девушка, не шевелясь, – два часа в спортзале, час на стрельбище. Куда уж еще? Устала двигаться.
– Ну а я-то – нет! – Вячеслав плюхнулся рядом с сестрой и тут же оперся на руку, чтобы найти взглядом ее лицо. – Я целый день сидел, чуть к стулу не прирос, – он усмехнулся. – А один я гулять не могу, ты ж знаешь! Когда я один, работа опять в голове бурлит…
– Да-да, – прохрипела она. – Опять мне тебя спасать…
– Да, моя спасительница! – кривляясь, провозгласил Северский. – Помоги же мне!
Не дожидаясь ее согласия, он обнял ее и, прижав к себе, резко крутанулся вправо. Сделав почти полный оборот на диване, они скользнули вниз – на толстый, смягчивший падение шерстяной ковер.
– Чертов безумец! – рассмеялась Полина, оказавшись аккурат на своем брате. – Дышать-то хоть можешь?
Девушка поднялась и протянула ему раскрытую ладонь.
– Еще бы, все ж было просчитано! – выдавил из груди Северский, протягивая навстречу свою.
Хотя он учел небольшую высоту диванных ножек и толстый ворс ковра, падение с сестрой «на борту» оказалось чувствительным для грудной клетки мужчины.
– Больше так не делай! – продолжала посмеиваться она. – Ну ты балбес!
– Так что, ты идешь?
– Конечно иду! Сейчас, оденусь теплее! – улыбка не сходила с ее лица.
Девушка отпустила его руку и, бросив на брата беглый взгляд, словно хотела еще раз убедиться, что и ему тоже весело, спешно устремилась в спальню.
– Игрушки свои не забудь, – довольный своей выходкой, подмигнул Северский.
– Куда ж я без них, – согласилась она, уже взбегая на второй этаж.
В этом одиноком доме, купленном на наследные деньги почивших родителей, они жили более десятка лет; и ему тут нравилось. Никаких сверлящих стены соседей, никаких лающих собак или тарахтящих по утрам автомобилей. Тут было полное умиротворение и спокойствие. Здесь был именно такой мир, в котором они с Полиной хотели обитать. Отсутствие иных людей, кроме них самих, было важной, если не сказать главной, чертой этого мира.
Вячеслав Северский не всегда был столь отчужден от общества. Как любой гений, он сильно отличался от прочих и все же легко вживался в ткань внешнего мира – слыл заводилой в школе, лихим парнем в университете, быстро освоился в НИИ. Вокруг него всегда было много приятелей, не было отбоя от девушек. Тогда он любил обычный мир, а мир за это любил его в ответ.