А вот допрос подруг Марии дал кое-какие зацепки. Лучшая подруга умершей, Анна Соколова, также певица, с которой пострадавшая вместе работала в ансамбле народной песни, рассказала следователю, не сдержав слёз, что недавно у её подруги появился какой-то поклонник. Анна даже помогла Шарову составить фоторобот этого человека – его лицо было ничем не примечательным, как будто стандартным. Чем-то оно напомнило следователю лицо одного известного киноактёра, но только вряд ли это был именно этот человек. Впрочем, Шаров готов был уцепиться за любую деталь, чтобы раскрутить дело, которое, как и дела предыдущих трёх жертв, готово было «лечь на полку» очередным нераскрытым преступлением.
Крёстная маленькой дочки Марии, Евгения Довженко, невысокая пожилая дама очень приятной наружности, которая тут же взяла к себе до приезда отца и бабушки с дедушкой оставшуюся сиротой девочку, тоже рыдая, рассказала, что Мария иногда проговаривалась о некоем таинственном Андрее. Однако, Евгения не лезла в дела матери своей крёстной и вообще считала, что люди должны иметь свою личную жизнь и не надо в неё вмешиваться. Фоторобот, который ей показал Шаров, Довженко не опознала.
Шаров открыл дело первой из жертв, умерших за полгода до расследуемого им случая такой же смертью, как и Мария –найденной мёртвой в салоне автомобиля, брошенного недалеко от Люблинского пруда,тридцатипятилетней, высокой, судя по приложенным к делу фотографиям, яркой блондинки Ксении Алексеевой. Просмотрел заметки следователя. Проглядел приложенные к делу показания свидетелей. Среди них был и фоторобот подозреваемого, молодого светловолосого мужчины, судя по внешности, не старше сорока лет. Однако ничего общего с фотороботом, составленным Анной Соколовой, в этой картинке не было. Два разных человека.
И, тем не менее, оставалось загадочным фактом, что человека, который был изображён на фото, которого, как следовало из заключения расследования, так и не нашли, звали Андреем. Как и того, о котором сообщила Шарову рыдавшая Евгения Довженко.
Евгений Шаров отложил папку с делом Алексеевой и открыл дело второй жертвы, яркой темноглазой камерной певицы Симоны Алумян, найденной в собственной квартире, находившейся в доме, расположенном неподалёку от Люблинского пруда.. И тут в папку был вложен фоторобот предполагаемого преступника, который изображал какого-то выходца то ли с Северного Кавказа, то ли из Средней Азии. Однако, и этого мужчину не смогли найти, хотя объявляли чуть ли не в международный розыск по линии Интерпола, так как у следователя, ведшего дело, возникли подозрения о связи преступления с деятельностью запрещённой в России террористической группировки с Востока, которая как раз в дни, когда скончалась потерпевшая, совершили попытку провести теракт в Московском метро.