– И это как раз в тему именно того самого разговора, – чинно садится, промакивает салфеткой уголок рта. – Гордей получил долю. Отмотать обратно это невозможно, я узнавала. Его акционный пакет достаточно велик, чтобы разрушить дело всей жизни Григория… или вывести на новый уровень. Но, будем откровенны, этого он делать не будет.
– Мам, ну есть же еще Руслан, – пожимаю плечами, делая вид, что мне пофиг на это, а у самой все внутри сжимается. Теперь понятно, почему он ведет себя еще ужаснее, чем тогда. Осознал свою власть.
– Я была против, ты же знаешь, – теребит кольцо с огромным бриллиантом. – Но Гриша меня не послушал. Полгода назад это чуть не привело… к непоправимому, и я отступила. Но теперь, ты вернулась. И я не хочу, чтобы повторилась та история.
– Та история никогда не повторится, – выпаливаю я скороговоркой, сжимая в пальцах салфетку. – Будь уверена. Я такой дурой была…
– Стефания… Я не хочу, чтобы ты даже разговаривала с ним. Такой… кхм… человек, как он, способен на все. А ты слишком хрупкая натура, моя девочка, чтобы пережить подобное еще раз. Мне бесконечно жаль, что я не могу оградить тебя от него.
Пережить подобное… Иногда мне кажется, что я и сама уже не понимаю, и толком не помню, что тогда случилось. Что было между нами. И так удобно прятаться за ее версией. Особенно сейчас, когда он стал таким.
– Я и не собираюсь с ним общаться, – фыркаю я, вздергиваю подбородок. – С Русланом тоже.
– Ты понимаешь, что человек, который, – она кривится, – совратил свою сестру, с которой он вырос, и которая младше на целых семь лет, априори ненормален. Я так рада, моя хорошая, что я успела вовремя тогда, – тянется рукой ко мне и сжимает мою ладонь. – Мне жаль, что я допустила до такого. Пообещай мне, что… если он хотя бы посмотрит на тебя не так, ты мне расскажешь.
Совратил… Может быть, так оно и было, но тогда мне казалось, что это любовь. У меня, по крайней мере. У этого бессердечного монстра точно нет.
– Конечно, – натянуто улыбаюсь. – Все хорошо, не переживай.
– А насчет Руслана, я не была бы так категорична, – отстраняется мать, снова надевая на себя маску непробиваемого холода. – Он хороший мальчик. Не заслуживает твоего такого к себе отношения.
– Хороший, да, – отпиваю глоточек давно остывшего кофе. – Ты всегда хорошо к нему относилась.