Чувствуя, как её тянут со всех сторон, Алекса сопротивлялась ещё больше. Дублёнка смягчала удары, а гнев, охвативший всё её существо, притуплял боль. Руки уверенно тянулись к сморщенному размалёванному лицу, на котором находился грязный рот. Рот, который она готова была разорвать. Алекса больше не чувствовала страха. Одно желание – найти в себе силы, чтобы наказать эту дрянь за то, что она сказала. В этот момент в ней не было ничего святого, будто произошла какая-то пугающая перемена, рычаг сорвало, и механизмы запустили дремлющую машину. Перекошенное лицо, бешеный взгляд, руки, которые лихорадочно колотили обидчицу, и чёткое понимание необходимости во что бы то ни стало наказать виновника. Она продолжала беспощадно лупить старшеклассницу, не обращая внимания на то, что лупят её. Сердце внутри будто подожгли, оно горело от услышанного. Никто не смел говорить о её семье плохо! Как только она чувствовала, что начинает слабеть и сдаваться, эта мысль удивительным образом придавала ей силы, она вновь включалась в происходящее и бросалась на старшеклассниц, у которых в ход пошли ноги. Видимо, в какой-то момент Алекса что-то упустила и теперь лежала спиной на снегу и корчилась под навалившимися на неё телами, вопящими страшные угрозы.
Из-за ёрзающих на ней девиц и чьих-то мокрых волос, попавших Алексе в рот, она стала задыхаться. Силы были исчерпаны, перед глазами всё поплыло.
– Ах вы потаскушки! – услышала Алекса до боли знакомый голос.
В следующую секунду какая-то неведомая сила буквально отбросила школьниц от Алексы, и она, наконец-то, увидела над собой белое, слепящее небо. Перекатившись на бок, чтобы как следует сделать вдох после удушающих приемов, она уставилась на Червонца. Откуда он взялся? Что он здесь делает? Пока Алекса осознавала происходящее, тот готовился к проведению экзекуции. Растрёпанные девки, сдерживаемые им, словно щенки за загривок, во все глаза смотрели на незнакомое перекошенное от злости лицо. Алекса съёжилась. Вот она – живая машина-убийца. Она поднялась с земли, всё ещё ощущая во рту дефицит слюны.
– Теперь слушай сюда… – выступила вперёд его массивная нижняя челюсть, и девицы побледнели прямо на глазах. – Если ещё раз хоть одна овца приблизится к моей дочке ближе, чем на метр, я выкручу вам руки и оставлю себе на память пару ваших пальчиков с дешёвым маникюром.