– Ястреб-перепелятник, – произнес Аквилино.
Я хранила молчание, не в силах оторвать взгляд от умирающей птицы.
– Бедняга, – вздохнул адвокат, – должно быть, не разглядел стекла. Он и не представлял, на что себя обрекает, когда так сюда мчался.
Двумя неделями ранее
После целой недели пути на борту «Вальбанеры» мы наконец прибыли в Гавану. Это было мое первое впечатление об американском континенте с его колониальным стилем домов, узкими улочками и манящими песчаными пляжами. Впрочем, у нас с мужем не было времени как следует насладиться тамошними видами, поскольку почти сразу же нам предстояло перейти на борт другого судна под названием «Анды» – британского пассажирского лайнера, чуть ли не втрое превышающего размеры «Вальбанеры». Хотя Кристобаль в любом случае не отправился бы со мной осматривать окрестности: всю неделю он просидел безвылазно в каюте, стуча на своей печатной машинке.
У клерка за стойкой регистрации пассажиров была абсолютно лысая голова, сплошь усеянная родинками, отчего она походила на покрывшееся пятнышками манго.
– Как ваше имя, сэр? – осведомился он у моего мужа.
– Кристобаль де Бальбоа. А это моя жена – Мария Пурификасьон де Лафон-и-Толедо.
Пока клерк неторопливо – словно за нами не стояла очередь из десятков пассажиров – вписывал в журнал регистрации наши имена, Кристобаль нетерпеливо барабанил пальцами по стойке. Мой муж категорически не выносил чужой некомпетентности. Эта его черта всегда оставалась для меня загадкой, поскольку во всем прочем у него был очень мягкий, сдержанный нрав и склонность избегать конфликтов. Свою досаду Кристобаль обычно выражал нервными жестами во всем их разнообразии: он то притоптывал ногой, то барабанил пальцами, то чесал в затылке, то ослаблял узел галстука, то кусал ногти. Как будто его тело само стремилось изъяснить то, чего не мог показать голос.
– Пу-ри-фи-ка-сьон, – медленно произнес клерк. – Скажите, имя пишется через «с» или через «s»?
– Через «с», – отрывисто отозвался Кристобаль.
Мой муж практически не замечал многих своих привычек, равно как и того, какое действие сам он оказывает на других людей, особенно на женщин. Он никогда не обращал внимания, как глядят на него наши клиентки, как непроизвольно поправляют волосы, когда он принимает у них заказ или подает чашку с горячим шоколадом. И я прекрасно понимала, что именно их так очаровывало. Кристобалю было уже тридцать четыре года, однако он тщательно следил за своей внешностью и гигиеной. Бородка у него неизменно была коротко подстрижена, галстук расправлен. В большинстве случаев он держался предельно внимательно и любезно, а также проявлял ко всем гостям вежливую бесстрастность, отчего женщины в его присутствии чувствовали себя вполне комфортно. И я не могла отрицать, что считала огромной удачей то, что моя мать не нашла мне вместо него в мужья какого-нибудь престарелого толстяка. У нас с Кристобалем никогда не было проблем в физическом влечении.