Но няня с малышом уже расположились поодаль: она улыбнулась ребенку и достала смартфон, чтобы занять себя, пока мальчик играет на площадке. Как банально: опять молодая женщина, опять смартфон, она не успеет среагировать вовремя, никогда не успевает, – все происходит молниеносно, но для нее будет как в рапиде: замедленно, словно у нее есть час, чтобы встать с места и прийти на помощь.
Почему набор обстоятельств столь банален?
Рон каждый раз не знал, как именно все будет происходить: он считывал сигнатуру с предметов и знал, что будет смерть. Но какая именно и даже чья именно – до самого последнего момента оставалось загадкой. Сначала – в самые первые годы «работы» – это беспокоило Рона. Казалось, что такая неполная вовлеченность не оставляет места для смысла: что он – просто машина для исполнения предназначения? Рону – первые годы – очень не хотелось в это верить. Но чем дальше он служил Летополису, тем больше убеждался: так и есть. Пусть и не машина, но – исполнитель. Да, сопереживающий, иногда принимающий близко к сердцу, но не способный ничего изменить. И в какой-то момент Рон научился смотреть как бы немного со стороны: если он не может ничего изменить, он может хотя бы научиться чувствовать паттерны, – вот как сейчас. И, пусть и переживая, не страдать.
Все в мире повторяется. Даже его конец. А поскольку у каждого конец – свой, то не это ли – единственная по-настоящему связующая нить между людьми?
…Малыш оттолкнулся от няни, со смехом и рычанием побежал на горку. Передвигался он довольно ловко, хотя и был полноват, – было видно, что дома его аккуратно кормят и ценят. Карабкался смело, но осторожно, – видимо, как подумал Рон, – привык к тому, что у няни или мамы в руках постоянно смартфон, и конкурировать с ним бессмысленно. Сам себя берег, одним словом. Вот он забрался на самый верх, – Рон сжался, приготовившись к тому, что сейчас случится, – но… не произошло ровным счетом ничего. Ребенок спокойно съехал с горки, разве только стукнулся копчиком о землю, слетев с желоба в последний момент.
– Что за… – Рон не успел произнести ругательство вслух, как воздух разрезал резкий визг тормозов. Рон вскочил со скамейки, роняя на траву свою маскировочную бейсболку, оборачиваясь в прыжке. На площадку со стороны подъездной аллеи несся, виляя корпусом то вправо, то влево красивый серебристый автомобиль. Скорее всего, не справился с управлением, – машина, на первый взгляд, была дорогая (да тут, в Барморе, другие и не попадаются). Ее жестко заносило, – девушка со смартфоном продолжала сидеть на скамейке, она успела вставить в уши капельки наушников, и теперь на ее лице блуждала улыбка: наверное, слушала музыку или голосовой чат. Рон видел, как на ее скулу упала прядь, а сразу потом ей в спину въехала эта серебристая машина с каким-то зверьком на капоте. Рон не мог рассмотреть на расстоянии.