Я уже говорил о своей привязанности к восточной церкви. Следует отметить, что очарованию Востока поддались и другие мои университетские коллеги. Так, в 1979 г. один из них, Й. Кампхейс, перейдя с кафедры церковной истории на кафедру догматики, начал свою новую деятельность речью о «церковном консенсусе как догматическом факторе». Он, в частности, говорил о работах православного богослова Алексея Степановича Хомякова (1804–1860), который, опираясь на Никейский символ веры, развивал мысль о «православной кафоличности». Для обозначения ее он использовал термин «соборность». Русский богослов поставил перед западными церквами основополагающие вопросы, на которые мой коллега и хотел дать ответ в своей речи.
Несколькими годами позже, в 1984 г., Й. Кампхейс отметил двадцатипятилетний юбилей своей профессорской деятельности. В посвященном ему сборнике был опубликован и мой материал, где вновь говорилось о восточной церкви. На этот раз речь шла не о светском богослове XIX века Хомякове, а о крупнейшем теологе XVII века, деятеле церкви Кирилле Лукарисе. За четыре года до этого в речи, посвященной ежегодному празднику нашего университета[1], я уже обращался к его деятельности. В этот раз я решил основательней подойти к данному вопросу и дать возможность высказаться самому Кириллу. Я перевел на нидерландский язык неизвестное в нашей стране «Исповедание…», указав также на серьезные искажения, с которыми оно дошло до нас. При этом я старался показать, насколько выгоднее отличается оригинал этого произведения от того текста, который обычно приводится в разного рода пособиях.
Благодарное приношение
С тех пор прошло 15 лет. В этот период связи между реформатскими церквами Нидерландов и нашими братьями, членами реформатской церкви на Украине, окрепли. Когда же в ходе диалога оказалось, что у этой общины возникла потребность в кратком изложении христианской веры, стало очевидно, что нашим братьям следовало бы предложить не западный Символ веры, а Исповедание, которое вышло из их среды. Поскольку же для них более важным является Никейский, а не возникший на Западе Апостольский символ веры, было бы прекрасно, если бы они приняли не Нидерландское, а Восточное исповедание. В знак благодарности за все, чему научился у восточных церквей, я охотно принял участие в подготовке русского перевода «Исповедания…» Кирилла. И вот теперь я рад представить моим братьям на Востоке точное изложение того, что много веков назад один из их братьев написал как свое личное Исповедание веры.