В рифмах о разном - страница 9

Шрифт
Интервал
Среди сотен обычных прохожих.
Он – один из толпы из миллиона живущих
В городской толчее, днём и ночью снующих:
Одиноких, больных, крепостных, горько пьющих,
Доживающих жизнь, по теченью плывущих.
В своей жизни он где-то отстал на шажок,
Не успел в эту реку, не прыгнул
Или просто сорвался – последний прыжок.
Пьедестал без него был разыгран.
Он прирос к своему не по росту пальто,
К неуклюжим штанам, что в пору едва ли,
И в глазах не разжечь огонька ни за что,
Но для нас – это только детали.
Он привык к этой ношеной паре калош,
Для него каждый день – непогожий.
Ну и пусть он совсем на тебя не похож,
Не суди его строго, прохожий!

Мы и не жили на все сто!

Откладывая счастье на потом
И робко радуясь удачам,
Мы и не жили на все сто,
Когда вокруг весь мир был счастлив.
Боясь сломать хрустальный дом,
Где мы на цыпочках ходили, —
И там не жили на все сто,
А лишь слегка, с ума сходили.
Когда мы поняли с тобой,
Что стены дома из бетона,
То обрели былой покой
Под звуки марша Мендельсона.
Но марш играли не для нас,
Хотя ты рядышком стояла
С невестой в платье под атлас,
Что за спину букет бросала.
Вокруг да около бродили,
Нам всё успело надоесть.
Пока другие жили-были
И принимали всё как есть.
Теперь нам нечего менять,
Ведь может статься только хуже.
А коль не жили на все сто,
И начинать уже не нужно.
Зато мы любим, как никто,
И к выводу пришли мы вместе:
Что скучно будет жить на сто,
Давай-ка станем жить на двести!

Равнодушие

Ты убей меня на время,
Чтобы после оживить,
Если больше на планете
Будет некого любить.
Ты убей меня, я рядом,
Так чтоб не было следов.
Хочешь – ядом, хочешь – взглядом,
Без ненужных, лишних слов.
Можешь даже сделать больно,
Я не чувствую давно
Ни порезов, ни уколов,
Я привык. Мне всё равно.
Я боюсь стать незаметным,
Стать ненужным и чужим,
Быть убитым ежедневным
Равнодушием твоим.
Ты убей меня на время,
Чтобы после оживить,
Когда будет на планете
Больше некого любить.

Безымянные могилы

Он жил, как тысячи других,
Всегда и был одним из них.
В какой-то миг вдруг стал чужим
Соседям, близким и родным.
Одни шептались: он герой,
Служил в разведке фронтовой.
Другие верили, что он,
Как говорили, был шпион.
Не нужен дактиль, ямб, хорей
И слог, изысканный ничей.
Довольно пары метких слов —
Глядишь, донос уже готов.
Здесь лютым страхом скован рот
И по спине – холодный пот.
Сейчас соседи, глядя в пол,
Следующая страница