А еще мне вспомнился один мужик-работяга, с которым довелось случайно познакомиться. Его имя уже не помню. Было это давно, еще в Усть-Илимске на лесосеке. Привлек мое внимание долговязый и худой, с ввалившимися голубыми глазами, угрюмый дедок. Рабочий день закончился, все лесозаготовители ушли отдыхать в домик-бытовку. А он сидел у костра, палкой ворошил угли и завороженно смотрел на огонь. Ужинать не стал, сказал, что не приучен он к горячей пище.
Я поинтересовался:
– Почему? Давай, братан, поговорим.
Он ничего не ответил. Тогда я достал из рюкзака бутылку водки и приготовился заварить в котелке с водой, который грелся на костре, порцию лапши быстрого приготовления «Доширак». Но мужик остановил мой порыв.
– Водку не пью. Ты кипяток зазря на лапшу не расходуй, – попросил он, – завари лучше туда три или четыре пачки чая. Ну, сколько не жалко тебе, начальник, – заговорил мой новый друг.
– Да не начальник я. Просто грибник. Наши парни на этой деляне пашут, вот и подошел. Машина у меня заглохла здесь недалеко на просеке. Думал погреюсь, а тут ты сидишь.
Мужик улыбнулся. Потом он деснами беззубого рта крошил скрученные в спирали комочки лапши, глотал их, запивая горячим чифирком. Он был несказанно доволен такому простому человеческому вниманию. Мы познакомились.
– Понимаешь, Серега, от чифира я балдею. А еще он тепленький такой. Заодно в желудке размягчает лапшу, как бы приготавливая закусь. Хошь, попробуй, не пожалеешь.
– Не, мне, братан, водочки бы хлебнуть, – задумчиво ответил я и налил себе граненый стакан до самых краев.
– А я привык сырые макароны или лапшу студеной водичкой запивать. Чай тоже сухим пережевываю, глотаю, запивая водичкой, и все дела… У нас, чтобы не сгинуть, такая привычка была очень нужна. А еще таежные коренья, грибы, ягоды выручали, ну, когда в бега из лагеря подашься. Вот так и жил от одного приговора до другого.
– Выходит, что твой желудок универсален: и кастрюлей для готовки пищи и варочным котлом, и заварником для чая работать может? – в недоумении спрашиваю я.
– Выходит, что так, – задумчиво отвечает собеседник.
Мужик радовался сегодняшнему своему празднику живота и сознания, неожиданному простому и теплому общению. Подобное счастье доводилось ему испытывать иногда в той прошлой жизни, но было это не так часто. Оказалось, всю свою сознательную жизнь он провел на зоне, попав туда еще мальчишкой по малолетке. Потом понеслось… Был он старшим в семье. Отец погиб на войне, а их семья, мама и три младшие сестренки, голодали. Вот мальчишка и пошел воровать колоски да хлебное зерно. Потом мамка стряпала из них оладьи. Ели сами от пуза. Да еще малец умудрялся их обменивать на молоко. На том и попался. Нет бы побудить к себе жалость откровением о бедственном положении семьи, а он окрысился, был дерзок… А там судьи сильно разбираться не стали, посадили вора. Спустя время он узнал, что мамка померла, а сестер забрали в детский дом. Войдя к нему в доверие этим скромным для меня и очень ценным для него вниманием, я невольно расположил мужика к себе. Он немного отогрелся душою и разговорился, хотя и был не очень-то многословен.