На нём ездили, он замечал это, но молчал и вёз.
Постепенно он стал меняться. Сам не заметил, как стал циничным и грубым. Люди, которым он хотел помогать, стали безразличны.
Возможно, на его месте другой бы запил или увлёкся наркотиками. Он сам видел немало таких примеров среди своих коллег. Кого-то разъедало одно, кого-то другое, многие совмещали всё, что могли совместить.
А Владимир ещё больше ударился в работу.
Это стало его отдушиной, его способом не думать о том, что же творится вокруг на самом деле. Почему так происходило, он не знал. Но чем больше он ненавидел систему, в которой работал, своих коллег, свой образ жизни, тем больше он уходил в эту самую работу.
Он так привык, это была его жизнь. Тогда вся его жизнь.
Если бы у него была семья, дети, он мог бы, наверное, переключить своё внимание на них, стать хорошим семьянином, отцом. Но он старательно избегал серьёзных отношений. И думать не хотел о браке.
Почему?
Скорее всего, боялся.
Он потерял веру в людей. Он видел в людях только плохое, привык искать это плохое, за это ему и платили зарплату. Он стал подозрительным и осторожным.
Увлечения?
Хорошо делать своё дело было его единственным увлечением.
Так круг замкнулся.
Он достиг той точки, откуда, как ему казалось, нет возврата. Постоянное чувство безысходности. Ненависть – единственное чувство, которое двигало им. Он ненавидел каждого, каждого, с кем ему приходилось сталкиваться, но больше всех, в неизмеримое число раз сильнее он стал ненавидеть себя самого.
Вот тогда он и встретил деда Егора.
Сама судьба послала к нему этого человека, чтобы спасти.
И он спас.
Накал жгучей ненависти схлынул, оставив после себя пустоту.
Конечно, теперь ему тоже было нелегко. Но он, по крайней мере, получил надежду. Он знал, что может всё изменить. Вот только не мог понять, как и что ему делать, куда двигаться.
Он был опустошён.
Уйти с работы?
И что дальше? Он не видел, чем и как он мог жить.
Дед Егор говорил, что это нормально, это пройдёт.
Ему хотелось верить.
Владимир остановился. Он понял, что забрёл куда-то в путаные переулки частного сектора, на затишную улицу.
Падал редкий снег. Ветра совсем не было.
Он огляделся по сторонам.
Покосившийся деревянный забор, небольшая стопка кирпичей, сваленная у него. Низкий фонарь, освещавший полночную улицу.