Я с трудом заставил себя остановиться, и приподнялся, снова оглядев ее лицо – она смотрела мне прямо в глаза, и она тоже дрожала. Как? Как это все объяснить ей теперь? Я засмеялся сам над собой, закрыв глаза, а в голове были только секунды моей слабости. Я снова посмотрел на нее, маленькую, милую, такую нежную и манящую.
Поняв, что если снова взгляну на нее, я уже не смогу остановиться, я сел, отпустив ее из рук. Сейчас я понимал, что, возможно, это был мой самый дурацкий поступок – я хотел ее. Да, черт возьми, я хотел! И в тот момент мне было плевать, что это аморально. Но и остановиться было нужно. Жестоко, Алекс. Жестоко с ее стороны было быть такой. Но она не знала моих мыслей, не знала моих чувств.
Я сидел, оперившись локтями в колени, тихо смеялся над собой, и иногда смотря на нее. Она сидела рядом со мной, не отрывая от меня пристального задумчивого взгляда синих глаз, ее волосы были немного растрепаны, от чего она была еще притягательнее. Хотя, куда еще?
– Прости. Я… – и что я должен теперь ей сказать? Я читал ей лекцию «мы друзья», и теперь сам накосячил: – Я не должен был.
Какой же я дебил! Как можно было так облажаться? Головой думать надо, идиот! Идиот!
– Это жестоко, Джет, – прошептала она.
Да, я знаю, что это жестоко, я знаю, что это плохо и что я должен был сегодня просто тихо свалить из через ее окно! А теперь-то мне что делать?!
Я положил ладонь ей под волосы, на мягкую, нежную кожу шеи и поцеловал ее в лоб, мечтая целовать губы.
– Я знаю. Поэтому и прошу прощения.
Я тогда ушел. Это было самым правильным решением. Но я не мог понять, как одно это прикосновение могло вызвать во мне такую бурю чувств и желания? Как она, маленькая девочка, ровесница моих младших сестренок, заставила меня дрожать?
Я положил рамку фотографией вниз, не в силах видеть ее лица. Я очень скучал по ней, готов был скулить и выть, но я уехал, ни сказав ей ни слова, лишив себя всех чувств, кроме боли, не стал тащить ее за собой. Но я так и не смог помочь себе, не смог отпустить ее из своих воспоминаний, и не смог сказать ей, что я на самом деле к ней чувствую. Кто я для нее теперь? Никто. Я не стою ни ее, ни ее слез. Я с отвращением думал, как столько лет тащился сам от себя и закрывал глаза на других. Но мне проще было просто молча уехать, чем говорить ей, куда и зачем я еду. Она не отпустила бы меня.