Маленький город накрыла сплошная облачная пелена, она неосязаемо спрятала все тени, равномерно рассеяв сумрачный уральский свет.
Недавно проснувшийся Евгений, все еще лежа на своей поскрипывающей панцирной кровати, думал о предстоящей сегодня работе. Накануне ему позвонила тетя и попросила о помощи: ему предстояло помочь убрать листья, подмести тропинки, убрать старые, отцветшие, бесцветно-пластиковые цветы и, наконец, просто побыть с ней вместе, около стиснутой под дремлющими березами кладбища могилки ее Катерины. Погода была сухой, слегка ветреной, мысли Евгения – пасмурно-взволнованными…
В обычные будние дни кладбище, окруженное смешанным лесом, было почти безлюдным. Около домика сторожа шевелилась какая-то нудная возня со стоящим около него трактором с длинным мятым прицепом, полностью забитым большими черными мусорными пакетами и старой, уляпанной давней высохшей грязью, сильно поржавевшей около колес темно-синей грузовой газелью, привезшей в своем могильном кузове голые, безымянные мраморные плиты. Евгений ощутил на своем лице несколько мелких капель. Подняв голову вверх, все еще продолжая идти, он раскрыл левую ладонь, с удивленным вопрошающим взглядом подумав, задавая вопрос хмурой небесной канцелярии: «И это все?» В небе раздался глухой далекий гром, и на его теплую ладонь упала еще пара капель. Небо было сплошным, серым, и солнечный свет, просачиваясь сквозь все мельчайшие лазейки, понемногу расплескивался во все стороны, растворяя в своем колдовстве пасмурную утреннюю тьму. Над кладбищем витал вечный дух тишины. Сойдя с широкой асфальтовой дороги, Евгений повернул на отходящую влево грунтовую, ее середина была влажной глиняной жижей с мелкими блюдцами луж, и, чтобы не извозиться и не промочить ноги, он шел по краю, прижимаясь впритык к оградам могил. Он шел, аккуратно окруженный оборвавшимися датами рождения и смерти, взглядами с выцветших фотографий. Смотря на них, Евгений не чувствовал никакого давления, страха или какой-нибудь отталкивающей неприязни, в глубине души он чувствовал лишь сожаление, беспомощность и утрату.
– Здравствуй, Жень, – прищуренно, чуть в спешке поздоровалась Татьяна. – Давай посидим немного, – сказала она, держа в правой руке черную мокрую тряпку, с которой тонкой прерывистой струей стекала вода, в другой была зеленая полуторалитровая пластиковая бутылка с продырявленной в нескольких местах белой крышкой. – Не торопись, ты поздоровайся пока, – говорила она в легкой суете. – А я еще за водой схожу. Работы много… Я еще покушать взяла немного. – Она показала на белый пакет, лежащий рядом под большой старой березой. – Потом покушаем.