Коварнее всех оказался Александр. Он возглавил коалицию континентальных (ещё раз перевернувшихся) союзников а, заняв австрийцев и пруссаков второстепенными битвами под Парижем и выманив на них Наполеона, он своими войсками почти единолично занял столицу (Наполеон ахнул, союзники чуть не задохнулись). Все умывались кровью в поражениях от французского военного гения, он же упивался славой победителя. Для прикрытия крупнейшей военно-политической аферы придумали легенду с письмом Талейрана, который якобы и дал императору умный совет. Утверждается, что фальшивое письмо, написанное чёрти кем, умышленно корябалось французским штирлицем небрежно: почерк совсем не похож на министерский. Если бы тот стал отнекиваться, к письму Талейрана сочинили ещё легенду о перехвате лихими казаками личного письма Наполеона жене с точным указанием, куда, зачем и с какими силами он отправляется. И – ничего, поверили, и до сих пор верят… (то, что «поверили» тогда – объяснимо, люди хотели сохранить лицо, но сейчас-то чего дурака валять…)
В итоге, Россия заняла вожделенное второе место – единоличная (неслыханная) победа один-на-один в 1812 и взятие столицы врага Александром была использована на 100%. Победа (не над Наполеоном, а внутри коалиции) была безоговорочной. В сущности, в Вене «Большому А» могла противостоять только «Большая А» – Англия.
Вообще, возвращение Наполеона в момент острейшего кризиса Венского конгресса (формально, вокруг вопроса о Польше, реально – быть или не быть Александру главой царей) каким-то чудом сыграло исключительно в пользу российского императора.25 Разумеется, о сговоре трёх держав он знал, но сделал вид, что узнал только от Наполеона. Меттерниху он, по сути, задал простой вопрос, кто глава царей: я или он? Или, иначе: вам нужен глава царей или царь царей? Что бы Меттерних ни пожелал («в гробу видал я вас обоих»), видеть царём царей Наполеона не желал Александр. Договор (экземпляр Людовика) полетел в печку. Так что усилия Наполеона были обречены с самого начала. Союзники снова сплотились, точнее, сплелись в змеиный клубок. Характерно, что Александр постарался избежать участия в битвах своих войск. Он не хотел терять ничего из популярности у французов.
Считается, что в Вене Александр получил меньше прочих победителей, с трудом одну только Польшу с Варшавой, то есть обузу на 100 лет. Даже это чуть было не вызвало новую войну. Но Александр получил гораздо больше, а в сущности – всё, за что воевал. Себя – на первом месте и при себе Россию на втором. Считается также, что Россия много потеряла – людей и материальных ценностей. Но это как считать. Все прочие континентальные игроки потеряли ещё больше, особенно, если считать в относительных цифрах («на душу населения») – и при этом Франция пала и в известной степени утратила независимость. Александр заполучил свою собственную политическую систему (Священный Союз), которой практически единолично руководил.