Полвека назад люди вновь заговорили о закате. Мол, в поселке его не видно. Внуки забыли страхи предков, и покусились на запретный плод – решили выйти после сумерек. Как бы там ни было, какие бы цели они ни закладывали, выжить не удалось никому, кто остался на улице после захода солнца.
Люди снова замкнулись в себе надолго, пока нотка надежды снова ни заиграла в душах людей. Пять лет назад целый армейский батальон расположился в поселке. Возле каждой двери. На расстоянии вытянутой руки друг от друга. Это была одна из самых темных ночей в истории человечества. В окно не было видно ничего, будто снаружи зашторили блэкаут. Естественно к восходу все бойцы растворились.
Последний раз пойти навстречу судьбе отважилась дюжина офицеров из города. Вооружившись пистолетами и автоматами, они вошли в лес с сумерками. И не вышли. Дневные поиски не дали результата.
То ли люди не любят учиться на чужих ошибках, то ли не ведают страха. Одно другого не исключает.
Теперь и Джек понимает, что это не стоило того. Но уже ничего не вернуть. Поступок совершен. Время ушло. Боба больше нет.
Сквозь соленые слезы Джека, раздался смех. Он подумал, что если бы у него была собака, то он не смог бы с ней сейчас погулять. Не то время. Потому в поселке никто и не держал живностей. Даже кошек. Во избежание случайно разбитых окон или открытых проемов.
И любви здесь никто уже давно не заводил. Казалось бессмысленным ограничивать себя по ночам, особенно когда ты молодой.
При всем при этом поселок был необычайно живописным. Так все говорили, кому довелось побывать в нем или увидеть со стороны. Находящиеся в ложбине несколько десятков домиков, уютно прилегали к дубово-осиновой чаще, создавая тандем искусства человека и естества природы. Конечно, со временем дома потеряли изначальный облик, обрастая залатанными стенами и крышами, но шарм поселка дает о себе знать и нынче.
Что мог поделать Джек? Продолжить жить, потеряв лучшего друга. Другого выбора у него-то и не было. Что ему до экзистенционалистов? Быть. Существовать. Жить.
– Нет ничего прекраснее и ужаснее того, что я делаю каждый день. А именно: жизни. – Говорил Джек.
Боб кивал ему в ответ, соглашаясь со всеми его словами. Ведь они были друзьями на века. Кто ж знал, что в один момент все оборвется.
Эта горькая потеря стала сводить Джеку нервы, в общем, и челюсти, в частности. Пытаясь сосредоточиться, это часто оборачивалось неудачей. Раньше Джек танцевал. Он терялся в танце. Теперь он теряется в себе. Принимая все случающееся, как дар, Джек настолько привык к приятным событиям, что не заметил, как принял пощечину от судьбы. Ему стало казаться, что пространство вокруг него больше не такое красочное, каким было раньше. Все чаще ему не хотелось заполнять его. Поход по холмам, прогулка по мостикам, торчание на скале, наблюдение за птицами – такие многозначащие для молодого парня вещи, стали все меньше его заботить. Даже катание на лыжах, которое, казалось, было занятием всей его жизни, просто исчезло из его мыслей. Холерик стал сангвиником. Надолго ли? Никто не знал, даже он сам.