Хотя подо мной скрипели половицы, я старался не шуметь. Я повертел головою, вслушиваясь в шелест листьев. Замер на мгновение и уловил тяжелое сопение прямо около двери. Я знал, кто это мог быть. Он учуял меня. Проникся запахом свежего, живого мяса. Он хотел жрать и разрывать плоть. Рейк.
Мы вложили в его генетический код изрядную долю свирепости.
Только что народившаяся тишина умерла, так и не воскреснув. Нас разделяла деревянная дверь – почти ничто, для такого монстра, как Рейк. Возле двери раздался раскатистый рык, плавно перетекающий в протяжный булькающий вой. Острые когти заскребли об дерево. Рейк ломился внутрь, рыча и скуля одновременно, словно больная собака. Все его животное нутро требовало расправы над очередной жертвой.
Крепкая дверь, изготовленная из лиственницы, заходила ходуном, словно флюгер по ветру, колыхаясь в стороны под раскатами ударов. Казалось, что она лопнет от невероятного напора и подобно хрустальной вазе сброшенной с 25 этажа разобьется на мириады мелких осколков, развеваемых по ветру.