, а вместе с ним и воду, которую пьют те, кто торгует этой травой.
Я шел весь оставшийся день и ночью. Я до сих пор помню луну, плывущую по небу. Она не была полной, но на ясном небе ничто не скрывало свет, льющийся на пески. Но я не помню, как я лег отдохнуть и заснул.
Я пробудился от негромкого постукивания пастушьего посоха и, открыв глаза, увидел двух юношей в набедренных повязках и ожерельях. Один из них склонился надо мной, с любопытством разглядывая мое лицо. Другой, помоложе, стоял позади него, заглядывая через плечо. В течение нескольких вдохов мы оставались в таком положении, ни один из нас не шевелился, мы только смотрели друг на друга, я – продолжая лежать на песке, он – присев на корточки и обхватив руками колени, заинтересованно и безбоязненно. Затем я медленно сел, не отводя взгляда от юноши. Я поднял руку и поприветствовал его на родном языке.
Юноша не шелохнулся. На краткий миг он отвел глаза от моего лица и взглянул на руку, но тут же снова поймал мой взгляд. Мальчик, стоявший позади, сказал ему что-то на языке, которого я не знал, и старший кивнул, все так же глядя прямо на меня. Он протянул свободную руку назад, и младший мальчик достал из-за спины кожаный бурдюк и передал его старшему. Тот размотал тонкий шнурок, стягивавший бурдюк, и протянул его мне. Я поднес его к губам, закрыл глаза и начал пить.
Я так страдал от жажды, что мог бы выпить десять таких бурдюков. Но жара требовала умеренности – я не знал, где они берут воду и много ли ее вообще. Закончив пить, я опустил бурдюк и протянул его обратно старшему юноше, который завязал его, обвив отверстие шнурком, не взглянув, сколько я выпил. Он поднялся и громко заговорил со мной, и хотя язык был незнакомым, но командный тон ребенка, наделенного ответственностью, нельзя было спутать ни с чем. Я ждал. Он заговорил снова, еще громче. Я показал на свои губы и покачал головой – так же, как сегодня я показываю на свои уши. Но тогда я еще не был глухим. Эта история еще впереди.
Юноша рядом со мной снова заговорил, громко и отрывисто, как будто раздосадованно. Он стукнул своим посохом о землю. Я выждал немного и медленно поднялся, чтобы показать, что я делаю это по своей воле, а не из-за его криков. Я не хотел позволять мальчишке командовать собой.
Встав, я впервые смог разглядеть окружающий нас пейзаж. Я заснул у воды, и не больше чем в тридцати шагах впереди я увидел небольшой ручей, с журчанием струящийся по камням, он впадал в залив, образованный устьем реки. У места впадения на камни взбирались бледные стебельки растений. Я остановился у ручья, чтобы вдоволь напиться. Юноши молча ждали, и вскоре мы отправились дальше, вверх по обрывистому склону, где жевала траву пара коз. Юноши погнали их вперед, и мы пошли вдоль высохшего русла, которое, должно быть, наполнялось во время дождей.