Церковь Саймона располагалась прямо под его крошечной конурой на холме. Она была скромной и старой, немного обветшалой, можно сказать, с виду запущенной, но выглядела по-своему притягательной. Зато, внутри все было очень аккуратно. Самым красивым в ней всегда считалась молельня. До того, как стал священником, Саймон учился в художественном колледже, и, помимо бесполезного диплома, унес оттуда нечто полезное – умение божественно рисовать. Так что, как только церковь стала принадлежать ему, он обзавелся несколькими баночками красок, кистями и терпением, а уже через пару-тройку месяцев, оказываясь в молельне, можно было лицезреть более скромную, но не менее красивую версию Сикстинской капеллы. Но лишь на стенах – на потолке он рисовать мог с трудом.
Вокруг самой церквушки были аккуратно высажены яблоневые, вишневые и апельсиновые деревья. Каждого по три, и все в свой сезон давали плоды. А во дворике при церкви располагалась чудеснейшая белая резная беседка, в которой и сидели Питер, Элис, Кельвин и Саймон.
– Это ведь не ради денег, – внезапно произнес Кельвин.
– Извини? – спросил Саймон, хотя и без того догадывался, о чем идет речь.
– Тебе за службу ведь не платят, – пояснил парень.
– Верно, – подтвердил Саймон. Он заискивающе улыбнулся, и на это мгновение даже показалось, что он снова стал тем молодым красавцем-сердцеедом, каким был много лет назад. Но лишь на мгновение. Затем на его лице снова проступили свидетельства беспощадности времени. – И к чему же ты ведешь?
– Ради чего ты стал священником? – пояснила Элис, имевшая склонность переходить сразу к сути, без всяких прелюдий.
Питер все еще курил сигарету, но уже с менее безучастным видом. И даже немного вмешался:
– Верно. – Он задумчиво выпустил дым и указал пальцем на пастора. – Мы никогда тебя об этом не спрашивали. Не приходят ведь к порогу церкви просто так? Тем более, чтобы стать ее служителем. Что-то должно случиться.
– А вы догадливые черти, – произнес Саймон все с той же добродушной улыбкой, которая была так ему к лицу. Было непривычно слышать из его уст слово “черти”. – Знаете, многие солдаты после Второй Мировой становились священниками. Мой двоюродный дедушка, например. Служил до самой смерти. Он говорил, что был рад, что «теперь его служба не состоит в том, чтобы кого-то убивать». – Он постучал пальцами по столу. – Знаете, и он тоже был не слишком-то набожным. Говорил, что искал занятие себе по душе. И пришел к выводу, что после того кошмара, через который он прошел, лучшим занятием для него было бы видеть людей, которые хотят исправляться, и помогать им в этом. Он, как и я, очень ценил это качество в людях – желание стать лучше.