Бука оказалась крупной женщиной с громким, басовитым голосом, разносящимся по всей улице. Возле нее стояли два пустых ведра и худощавая рыжеватая женщина, одетая в лен. Девочка замерла в нерешительности в нескольких шагах от них, одергивая рукава сарафана.
– …за косу оттаскал. Злобный, зараза, весь в папашу, чтоб ему в аду гореть… – донеслось до нее. Рыжая женщина кивала в ответ, потом перевела глаза на девочку, заметив ее присутствие. В ее грустном, тяжелом взгляде появилось удивление, и почти сразу – жалость.
– Боже святы! – воскликнула она, бросаясь к девочке. Та отшатнулась, и женщина опустила руки, протянутые было к ней. – Ты чье, золотце?
Бука развернулась всем телом и вразвалку подошла к девочке, окидывая ее взглядом. На ее подбородке была большая бородавка.
– Не трожь ее, Тайка, – пробасила она. – Рукава-ка закатай, девчуль.
Девочка обреченно отвела глаза и подняла рукав, демонстрируя клеймо.
– Боже святы… – повторила рыжая женщина. Девочка уставилась в землю перед собой.
– Чего пришла, дьявола принесла в наше село? Иди куда шла, отродье, – сплюнула Бука.
Девочка подняла на нее глаза, упрямо оставшись стоять на месте.
– Не уйду, – твердо сказала она, сжимая кулачки. – Камнями закидайте. Все равно на дороге сгину.
– Я те щас дам, камнями! – Бука подняла было руку, но Тайка встала между ней и сжавшейся от страха девочкой.
– Спятила? На ребра ее посмотри, она ж не ела с тамису2! – сказала она, загораживая девочку собой.
– Это ты спятила, отродье выгораживать! Беду накличешь!
– Беду накличем, если ребенка на смерть отправим! Я к себе ее возьму.
– Ой, дура, – Бука махнула рукой и вернулась к ведрам. – Попомни мои слова, придет к нам лихо из-за нее!
Тайка повернулась к девочке и присела возле нее, заглядывая в лицо светло-карими глазами, полными теплой доброты.
– Пойдем накормлю тебя, – мягко сказала она. – Как ты на ногах еще стоишь-то, бедняга…
Девочка часто закивала, смотря на нее с благодарностью.
– Спасибо, кирья, спасибо… – забормотала она. – Я готовить могу, убираться, скотину кормить…
Тайка улыбнулась и встала.
– Поешь сначала, потом решим. Пошли-ка. У меня уха вчерашняя осталась еще.
Хата была маленькой, меньше, чем родная хата девочки в Коши. Потолочные балки были подточены древесными жуками, угрожая целостности покатой крыши, выложенной грязью и камышом.