– Не выдержала всё-таки душа без этой злодейки, с утра маюсь, да и знакомство лучше, по всем нашим народным канонам, начинать с простейшего, а мы люди простые, исконно русского напитка. Ну, за знакомство!
– За знакомство, Николай Андреевич!
Беседа, вопреки начальному настороженному настрою Кускова, оказалась обоюдно интересной, и затянулась далеко за полночь. Уже давно была выпита первая принесённая им бутылка водки, затем, как водится у истинных русских, ещё одна «бегом повторенная» «поллитра»… с наслаждением высмакованы полдюжины бутылок добытого «по старой дружбе» у продавщиц гастронома чешского пива под чудесного полупрозрачного нежно-малосольного хариуса… распита на десерт совместно с возвратившейся с работы женой Кускова одна из подаренных Наконечному обкомовцем бутылок ягодной наливки (вторую он по настоянию хозяина припрятал было «для семьи», да снова вынул и оставил гостеприимным супругам в качестве сувенира на память) под дефицитные, купленные по той же «старой дружбе» мандарины. А запершиеся на кухне, чтобы не мешать спать кусковской «старухе», не очень-то уж и пьяные, несмотря на солидные дозы выпитого, мужчины всё никак не могли наговориться.
Сколько, оказывается, было между ними, несмотря на разницу в возрасте, общего! Даже число звёздочек, обозначавших служебный чин, совпадало: Николай Андреевич «дембельнулся» на пенсию в позорном во мнении сослуживцев для его возраста и опыта звании старшего лейтенанта милиции, хотя поднимался в своё время до майора и мог, как всякий уважающий себя офицер, завершить службу полковником. Ну, в крайнем случае, подполковником – тоже неплохо. Да вот, характерец…
Оба, благодаря неординарности мышления и незаурядным профессиональным способностям, много раз выручали каждый своё начальство, ухитряясь раскрывать самые безнадёжные, казалось, «висяки» – преступления давнишние и настолько запутанные, что впору хоть колдуна зазывай в помощь. А одно лишь упоминание в те годы вслух о колдовском воспомоществовании могло мгновенно вычеркнуть допустившего такое кощунство из рядов служителей советского правосудия. И Кусков, и Наконечный могли, когда требовалось, скумекать головой похлеще, нежели непонятно чем чующие колдуны…