– А ты, можно подумать, весь из себя такой праведный мститель, правосудие совершить хочешь, – огрызнулся Юра. – Мы про тебя тоже ничего не знаем. Шаришься по спальным районам с топором. Может, ты из мародеров? Вон как лихо всю квартиру осмотрел, сразу нашел, что годно, а что нет. Может, у тебя и трагедии никакой не было? Напоролся на топор во сне, вот и придумал байку, чтобы позорный шрам объяснить.
– Да как ты смеешь?! – Фома подскочил и выхватил топор из-за пояса.
– Носишься с древним куском металла как с писаной торбой, – не унимался Юра, шаря глазами по дому в поисках оружия.
– Я тебе сейчас этот древний кусок промеж глаз всажу! – заорал Фома.
Егор сидел в углу и смотрел на свару, потом перевел взгляд куда-то в угол и улыбнулся своей, уже фирменной, улыбкой.
– Кажется, в доме переруги, – проговорил он задумчиво. – Доподкармливались.
– Да помолчи ты, не до тебя, – отмахнулся от Егора Фома, готовясь метнуть топор.
Юра успел вовремя нагнуться: оружие просвистело над головой и отскочило от печки, углом лезвия задев Юрину руку, но только слегка поцарапало.
– Да ты обалдел! – Юра накинулся на Фому.
Завязалась драка.
Я вылетела на улицу, не хотелось попасть в этот вихрь из рук и ног. Следом вышел Егор.
– Они друг друга не убьют? – спросила я, прислушиваясь к звукам из дома.
– Синяки новые поставят и успокоятся, – ответил тот и поднял голову к небу.
Я посмотрела туда же. Облака висели плотным белым полотном, местами с серыми пятнами. Мороси, к которой я уже успела привыкнуть и на которую не обращала внимания, не было. Изо рта густо выходил пар, на улице действительно стало заметно холоднее.
– Снег пошел, – сказал Егор задумчиво, – это хорошо. Это признак перемен.
Я удивленно посмотрела на парня, потом еще раз на небо. Действительно, оттуда медленно падали снежинки. Мелкие-мелкие, еле заметные на фоне светлых облаков, но удивительно яркие на темных волосах Егора.
– Вы говорили, что тут очень давно не было снега, – заметила я.
– Да, последний раз шел снег, когда убили первого знатка. В тот день белые мухи кружили особенно резво, мешали бойцам сосредоточиться. Словно не хотели, чтобы эта бойня начиналась. Интересно, есть ли у снега способность думать?
– Фома говорил, что остался последний знающий, который может все исправить. Может, этот первый снег – надежда, что все вернется?