Моя жена бросилась к нему, но обняла ли она его или только пожала ему руки, я не могу сказать, потому что в одной руке у меня был ранец, а другой я протирал глаза.
– Но, мой дорогой друг, – прямо сказал мистер Гилберт, – если вы все еще считаете, что в ваших интересах держать ваше изобретение в секрете, я бы хотел, чтобы вы никогда его не изобретали. Никто, имея такую машину, не сможет не использовать ее, и будет так же плохо, что тебя считают сумасшедшим, как и тогда, когда ты им являешься на самом деле.
– Друг мой, – воскликнул я с некоторым волнением, – я все решил на этот счет. Маленькая машинка в этом ранце, единственная, которой я сейчас обладаю, доставляла мне огромное удовольствие. Но теперь я знаю, что она также нанесла величайший вред косвенно мне и моим близким, не говоря уже о некоторых прямых неудобствах и опасностях, о которых я расскажу в другой раз. Секрет принадлежит нам троим, и мы сохраним его. Но само изобретение слишком полно соблазна и опасности для любого из нас.
Пока я говорил это, я держал ранец одной рукой, а другой быстро вращал регулятор. Через несколько мгновений он был уже высоко над моей головой, а я с трудом удерживал его за лямки.
– Смотрите! – воскликнул я.
Затем я отпустил руку, и ранец взлетел в воздух и исчез во мраке неба.
Я собирался объяснить свой поступок, но не успел, так как жена бросилась мне на грудь, рыдая от радости.
– О, я так рада, так рада! – сказала она. – И ты больше никогда не будешь изобретать?
– Больше никогда! – ответил я.
– А теперь давайте поспешим к Джанет, – сказала моя жена.
– Вы не знаете, каким тяжелым и неуклюжим я себя чувствую сейчас, – сказал мистер Гилберт, стараясь не отставать от нас, пока мы шли обратно. – Если бы я носил эту штуку дольше, я бы никогда не захотел ее снять!
Джанет удалилась к себе, а моя жена поднялась в свою комнату.
– Я думаю, она любит так же сильно, как и наш мальчик, – сказала она, когда вернулась ко мне. – Но скажу тебе, дорогой, я оставила очень счастливую девочку в той маленькой спальне над садом.
И три очень счастливых пожилых человека разговаривали вместе до самого позднего вечера.
– Я напишу Герберту сегодня вечером, – сказала я, когда мы расстались, – и скажу ему, чтобы он встретил нас всех в Женеве. Молодому человеку не повредит, если мы сейчас прервем его учебу.