Разоренный город открывался ему картинами произошедших здесь некогда событий: вот огромная, метров пять в диаметре, воронка, наверняка след удара метеора, от подобного которому Иован и сам когда-то чудом не погиб, вот темные завихрения на земле с характерным рисунком пепла, ни что-иное как огненный вихрь выжигавший здесь все живое, а после неистово танцевавший на телах уже погибших людей.
Он продолжал идти сквозь пепелище не меньше часа, замечая, как все вокруг темнеет, а в голове начинает стучать набатом глухая давящая боль. То были верные признаки заканчивающегося действия зелья неясыти. Иован знал, что вскоре боль станет совсем уж раздражающей, а потому сел на кусок каменной стены, принадлежавшей некогда чему-то наподобие склада и, поплотнее укутавшись в плащ, стал пережидать побочные эффекты.
Мужчина понимал, что вскоре уже забрезжит рассвет и он не встретит здесь никакой гусеницы, ни обыкновенной, ни уж тем более огненной.
Он чуть грустно вздохнул от этой мысли, потому как девушка из сна ему очень нравилась и несмотря на то, что бремя пророчества похоже предстояло нести кому-то иному, он хотел бы встретить воплощение своей фантазии в реальности.
Через полчаса небо с восточной стороны стало проясняться, однако Иован решил, что посидит еще немного, в конце концов не зря же он проделал свой путь именно до Фремьена, все равно до выхода из города оставалось немногим более пары сотен метров. Но и когда утреннее солнце окрасило своими первыми робкими лучами обугленные постройки, мужчина поймал себя на том, что ищет повод задержаться.
Тогда, улыбнувшись самому себе, он мысленно попрощался с огненной гусеницей, пожелав ей во что бы то ни стало обратиться бабочкой и поднялся.
В этот момент из переулка донесся приглушенный звук чьих-то быстрых шагов, от чего воин замер, отсчитывая секунды до наступления невидимости и изготовился к стрельбе из арбалета.
Плащ уже сокрыл его от посторонних глаз, но шаги прекратились, словно их владелец переводил дыхание или выбирал маршрут, а затем у иссеченного магическим огнем строения Иован увидел Ее.
В нежных утренних лучах, она осторожно ступала по черному пеплу, все так же ослепительно красива, как и в момент их первой встречи во сне. Алое легкое платье казалось отголоском бушевавшего здесь некогда пожара, но более не властвовавшего над жизнями людей, а напротив, робко и несмело крадущегося посреди изувеченного потусторонней стихией города.