И вот… В какой-то свежий летний день так получилось, что-то, о чем она в тайне мечтала сбылось. И страстные поцелуи… И его руки… И губы… Все как во сне… Так же реально… Так же сильно… Ее тело горело, и она была совершенно счастлива.
«… Ну да, совершу я допустим сейчас подвиг… А вот потом попробуй отДалайся… Обидится же… Уволится еще в истерике… Всем расскажет на работе завтра же… Ну не трахать же ее теперь только из-за того, что она хорошо умеет сводить баланс… Вот всегда знал, что это плохая идея заводить интрижки на работе… А она тоже хороша… Посмотрела бы на себя в зеркало – не спортивная ни разу… растяжки на животе после родов… И грудь… В одежде все это выглядит куда привлекательнее… А сними шелуху… И главное, не понимает, дура она – и где я… А потом что? Сплошные трагедии на ночь глядя… Не уснет же счастливая с мыслями, что был самый счастливый момент в ее жизни, а завтра будет новый день и новая жизнь. А этот маленький случай останется просто секретом и самым для нее приятным воспоминанием…»
Ника оторопело глядела в глаза того, кому была только что готова отдаться… Да что там – жизнь свою готова была бы отдать ему…
Она ушла. Накинув неловко платье и собрав в охапку слетевшее от страсти белье…
На следующий день она не пришла на работу, сказавшись больной. Она не ела и не пила весь следующий день. Потом сорвалась в парикмахерскую, и почти плачущий парикмахер срезал напрочь ее пышную гриву, оставляя короткий ежик «под мальчика». Она будто отрезала не волосы, а годы – все те годы, которые она жила неправильно. Она мыслила не теми рамками. Держала неверный курс. И верила не в то, что нужно.
Работать с ним в одной и той фирме она больше не могла. Уволилась даже без отработки. Он отпустил ее, казалось с облегчением. И больше с тех пор она его не видела. Полгода в депрессии она сбросила половину былого веса, опять отращивала волосы, зализывла раны… Замкнулась в себе… И выучила китайский. А дальше как-то закрутилось…
Ника смотрела в потолок гостиничного номера. За окном смеркалось.
– Я все вспомнила, – потрескавшимися губами сказала она Дэйнзину.
Он кивнул и сделал жест мальчику. Он метнулся тенью и вернулся в тот же миг со стаканом воды. Ника пила и не могла остановиться. Стакан наполнялся мальчиком уже трижды. Наконец-то Ника пришла в себя. Она встала. Голова ее кружилась. На ватных ногах она вернулась к креслу, где все в той же позе восседал Дэйнзин.