«Пока она будет жить рядом с мамочкой, так и будет клушей. Фиг ей, а не «замуж». За собой же совершенно не следит – никакого маникюра минимум уже пару недель, и старый – явно хэнд мэйд».
Катя посмотрела на притихшую Нику и еще искреннее улыбнулась:
– Ты чего задумалась-то так? Молчаливая какая-то… Может тебе помочь вино открыть? О, я чуть не забыла! Я же тебе тут принесла совершенно потрясающее предложение из одного очень солидного косметического салона. Это купон на бесплатную косметическую процедуру, – все так же улыбаясь, Катя положила на угол стола яркую бумажку.
– Эээ, – совершенно запутавшись, проблеяла Ника.
Катя решительно отобрала у Ники бутылку, сосредоточенно и профессионально ее откупорив, разлила добрую половину по бокалам. Со знанием дела.
«И дочку себе под стать растит – чтобы та тоже выросла и стала наследственной матерью-одиночкой с кривыми ногами. Зачем нищету плодить, если для себя так и не пожила? Хотя, с такой внешностью и не поживешь, пожалуй…»
Ника постепенно приходила в себя. Одновременно с осознанием ситуации «изнутри», к ней пришла яркая кроваво-коричневая, до черноты полыхающая непередаваемой терпкой пряностью ярость. Она застилала ее взор, делая картинку неверной, как если бы она смотрела на комнату сквозь бокал вина. Во рту стало кисло-горько, хоть водой запивай.
– Пошла отсюда вон! – вдруг четко и ясно, почти нежно просипела Ника.
Сказать, что Катя была удивлена таким поворотом событий – это ничего не сказать.
Не очень хочется описывать дальнейшую некрасивую сцену. Четыре ступеньки Катя честно пролетела, благодаря преданному ей Никой ускорению. Но с управлением своим телом она быстро справилась, что наводило на подозрения об опыте в подобных вещах… Следом за ней полетели модные 11-сантиметровые шпильки с кроваво-красной подошвой.
Очень неприятно разочаровываться в людях. Особенно в тех людях, что вхожи в твой дом. Такие моменты лучше забыть. А, может, лучше и не знать совсем? Теперь Катя ушла навсегда из жизни Ники. Но… Невелика потеря….
Ника была опустошена. Бутылка вина была откупорена. Ника, поморщившись, сделала глоток прямо из горлышка – кислятина.
Мама вернулась с кухни:
– А… Где Катя?
– Ушла Катя, – сухо ответила ей Ника.
– Вот как? «Может прозрела наконец-то? Давно пора было ее в шею гнать, погань такую. Вечно приходит расфуфыренная, деньгами хвастается которые она насо…»