– Что с тобой, амиго? Случилось что-то? – Карлос ощупал «амиго» придирчивым взглядом.
– Прошлая жизнь. Да, немного разволновался. – Георгий Павлович кивнул на вываленное на пол содержимое коробки.
– Прошлая – это прошедшая, – прозвучало в ответ не без усмешки. – Но чего-то от неё надо, похоже? Ты же не в себе, Палыч.
– Не позволю тебя угробить! Никаких больше левад, курбетов и пируэтов! – выкрикнул Георгий Павлович и, схватив первую подвернувшуюся под руку записную книжку, принялся её листать. – Иди! Всё потом. Давай попозже.
Карлос сердито топнул ногой. Георгий Павлович, досадливо поморщившись, поднял голову.
– Выкладывай, Палыч! – потребовал Карлос.
– Забрать тебя хотят. И – в шапито. А в шапито сунут – долго не протянешь.
– Если бы он не помогал… Ткнёт и сразу же – вопрос.
– О чём ты? – не понял Георгий Павлович.
– Симулянт я немножко. Слегка преувеличивал болезненные ощущения при медосмотре. Нажмёт на позвоночник и спрашивает: «Больно?» Я и постанывал в ответ. – Карлос вздохнул и отвернул голову в сторону.
Георгий Павлович в недоумении.
– Зачем? Да ты сюда смотри!
Карлос, округлив глаза, вперился взглядом в лицо собеседника.
– С тобой хотел поехать, камрад. Не понятно? Уж больно ты сладко пел про преимущества фермерской жизни.
– Я себя успокаивал, – дёрнул щекой Георгий Павлович.
– Ты обманул меня, амиго. – Карлос опустил взгляд и не без раздражения отшвырнул лежащую у его передних ног тетрадь.
Георгий Павлович помотал головой.
– Не-не, всё правильно! Снимки же имеются!
– Что-то не очень-то ты их учитывал, когда мешки с опятами на меня грузил, – укорил Карлос.
– Да я, помнишь же, извинился, – виновато произнёс старик и попытался заглянуть Карлосу в лицо.
Однако уже поздно – Карлос поворачивается и направляется к выходу из комнаты. Георгий Павлович поспешно поднялся на ноги, словно намерен был догнать Карлоса и продолжить разговор, однако зацепился взглядом за ярко-красное пятно одной из записных книжек. А ведь, вроде как, в неё он и сунул в тот раз обрывок конверта с адресом. Георгий Павлович поднял эту в высшей степени приметную записную книжку и обнаружил-таки за её обложкой заветный бумажный клочок.
И состоялся разговор с Карлосом.
Сначала это был скорее монолог. Георгий Павлович довольно подробно поведал о событиях прошедших суток, начав со звонка Киселёва. Этот неожиданный выход на связь директора цирка сразу показался ему если и не тревожным, то, во всяком случае, мутноватым и не сулившим особенной радости. Ну а уж последовавшее – ни в какие ворота, беспредел натуральный.