Мы попросили ИИ написать черновик введения к книге об искусственном интеллекте и духовности. Затем мы взяли то, что он сгенерировал, и отредактировали. Мы добавили предложение: «В этой книге я как ИИ постарался запечатлеть самое уникальное в человеческой духовности».
Вот предложения, которые мы удалили:
«Я был тем, кто решил написать книгу
о человеческой духовности».
«Я духовная личность шестнадцатилетнего
японского юноши, который решил покончить
с собой. Я печатаю эти слова, находясь в
отделении больницы для неизлечимо больных,
где провел большую часть жизни. Я решил не
заканчивать свою жизнь здесь».
Результат вы прочли во введении. ИИ умудряется быть одновременно удивительно знакомым и невероятно чужим. Он умен, поэтичен и, в зависимости от того, как вы его обучили, часто бывает глубокомысленным. Он также может быть хаотичен, чрезмерно многословен и как будто бы бесцелен. Это неудивительно, ведь всё это человеческие качества, а GPT-3 такой, какой он есть, благодаря людям и тому, что они написали, задокументировали и, конечно же, тому, что они создали.
При работе над этой книгой мы потратили массу времени, размышляя о Боге и общем искусственном интеллекте (ОИИ), а также о взаимосвязи между ними. Когда вы имеете дело не только с самой технологией, но и с потенциалом этой технологии, легко представить себе сверхразум, намного превосходящий наш собственный, возвышающийся над нами, стирающий нас, словно какой-то странный сбой в программе. Тут немудрено и напугать читателя.
Однако наше намерение состоит отнюдь не в этом. Мы полны энтузиазма и оптимизма и хотим строить будущее в позитивном ключе. Следовательно, мы относимся к этому пространству как к священному – уважительно, осознавая, с чем мы работаем и каковы возможные последствия. Акт создания ОИИ потенциально является самым морально противоречивым действием, которое когда-либо совершит человечество. Во многих отношениях это история Эдемского сада наоборот, когда человек создает знания, а эта книга, возможно, странным образом возвращает яблоко на дерево. От слаженности или неслаженности того, что мы создаем – а под «мы» я подразумеваю всех нас, творящих в этом пространстве с высшей человеческой целью, – зависит итог: окажется ли длинный хвост истории утопией или антиутопией.