Неслышима и невидна;
Деревьев слитная стена
Глядит в исчерканную линзу,
Глядит, волнуясь непреклонно,
Но все еще соединенно.
Я человек. Я вижу мир
(Там птица ходит неустанно)
Из спутанных мохнатых лир,
Стоящих с краю Океана;
Я – человек, я – с краю ночи,
И руки смутные короче,
Чем мир, хоть он и невелик.
Я – блик – скользнув по небосводу,
Сам засветив себе природу,
Я слезкой лег на материк.
Одна лишь ночь, орех бесценный,
Зелено-черный и сырой,
На звездной ветви чернопенной
Сияет мягкой кожурой;
Но съедет день, и – старый, светлый,
Сухой… но так же смертный – смертный
Мир в деревянном кожухе,
Что изнутри весь размалеван,
Óхрян, голуб, залакирован,
Снаружи щит, как на жуке —
Вот вам. Был дух морской и влажный,
Стал мозг раздвоенный и страшный,
И это все ж таки одно;
И стало поле зренья полем
Войны дурацкой, и доволен
Огонь, взбегающий в окно.
Ушли в присутствие деревья,
Ниспала птица на волну…
О Боже мой, Тебе не верь я,
Куда ж я сердце поверну?
Май 1984