Мама рассмеялась и обняла его одной рукой.
– Ну разумеется, хочешь.
– Готов поспорить, отец Роблес знает о чудесах всё, – сказал папа. – Мы можем побеседовать с ним в воскресенье.
– А я помогу тебе узнать о чудесах, не связанных с церковью, – сказала мама, когда они снова зашагали по дорожке в быстро сгущающейся темноте. – Вокруг нас постоянно случаются какие-то чудеса. И если кто-то и сможет их найти, то это ты, мой Вундер.
Уже на следующий день родители купили ему дневник – в чёрном кожаном переплёте, с серебряным обрезом и белым тиснёным заголовком, который он выбрал сам:
Годы шли, и Вундер заполнял дневник историями – своими собственными и услышанными от других: рассказами соседей, стихами из священных книг, статьями из газет и цитатами философов, которые он не до конца понимал.
И с каждой страницей Вундера переполняло чувство, что мир чудесен, что он не одинок, что он не просто Вундер Эллис, но часть чего-то ещё. Чего-то светлого, чего-то яркого, чего-то лёгкого. Его переполняло чувство, что из сердца у него вылетает птица.
Так что да, Вундер Эллис верил в чудеса. Действительно верил. До ночи перед похоронами.
В ту ночь, ночь перед похоронами, Вундер ещё верил в чудеса, когда в сотый раз пытался сесть за домашнюю работу, которую не делал вот уже две недели. Перед ним лежал открытый учебник по природоведению. Он лежал так целых два часа, и за это время Вундер лишь прочёл название главы – «Какие деревья есть в мире» – и разглядывал картинки.
Вечнозелёный дуб. Священный фикус. Тис. Ясень.
Вундер смотрел на картинки, пока ветви, листья и стволы не превратились в расплывчатое пятно, пока зелёный и коричневый не стали одним тёмно-серым пятном. Затем он закрыл книгу.
Он ещё верил в чудеса, когда пожелал спокойной ночи папе, который сидел на диване в гостиной с одеялом и подушкой. Папа тоже весь вечер просматривал бумаги, но он не разглядывал «Какие деревья есть в мире», а занимался больничными счетами, банковскими выписками и списком расходов на похороны, которые мама Вундера не хотела устраивать. Когда Вундер пожелал папе спокойной ночи, тот протянул ему руку, но не оторвал взгляда от заваленного бумагами журнального столика. Вундер на миг вложил свою ладонь в ладонь отца. Потом отпустил её и вышел из гостиной.