Поднявшись в кабинет, я зажег свечи. Их свет играл на ружьях, развешанных на боковой стене. Только тогда я сообразил, что все же не бессилен и сила оружия столь же губительна для этих чудовищ, как и для обычных зверей. Я решил занять оборону.
Прежде всего пришлось перевязать руку – боль становилась уже нестерпимой. Слегка уняв ее, я отправился к ружьям. Выбрал тяжелую винтовку – оружие надежное и испытанное – и, прихватив положенную амуницию, отправился на верх одной из венчавших дом башенок.
Оттуда ничего не было видно. Внизу темнел сад, а под деревьями лежали густые тени. Вот и все – что толку наугад стрелять в эту тьму. Оставалось дожидаться восхода луны и надеяться, что тогда я сумею достойно покарать осаждавших дом. Словом, я сидел тихо и старательно прислушивался. Шорохи в саду прекратились, лишь изредка до меня доносился случайный визг или хрюканье. Тяжелое безмолвие вовсе не радовало меня: кто мог сказать, какой дьявольщине предавались тем временем гнусные твари! Дважды я спускался с башни и обходил дом, но все было спокойно.
Лишь однажды со стороны Ямы послышался шум, словно бы в ней вновь случился обвал. Он вызвал недолгое – минут на пятнадцать – беспокойство и среди новоявленных обитателей сада. Но шум быстро улегся, и все вновь успокоилось.
Примерно через час над далеким горизонтом появилась луна. Со своего места я видел за деревьями ночное светило, однако не мог разглядеть, что тем временем творилось в саду. Лишь когда луна поднялась повыше, заглянув за край крыши, я заметил нескольких свинорылов, распростершихся возле стены дома. Чем они там занимались, мне не было видно, однако не следовало пренебрегать выпавшим шансом, и, хорошенько прицелившись, я выстрелил в того из них, кто находился как раз подо мной. Раздался пронзительный визг, а когда развеялся дым, оказалось, что существо это повалилось на спину и еще слабо дергалось. А потом застыло. Остальные исчезли.
Сразу же после этого от Ямы послышался громкий визг, не менее сотни голосов отвечали ему ото всех краев сада. Так я получил некоторое представление о численности врагов и понял, что дело приобрело куда более серьезный характер, чем можно было представить.
Безмолвствуя и наблюдая, я все время мучился мыслью: кто они? Откуда явились? Что из себя представляют? И что все это значит? Потом думы мои вернулись к тому видению – хотя я даже сейчас сомневаюсь, чтобы это было только виденье, – что открыло мне Равнину Молчания. Что оно предвещало? И что означала эта тварь на Арене?.. О! Наконец я вспомнил о доме, который видел в том безгранично далеком от Земли месте. О доме, во всем повторявшем мой собственный, словно копия, сделанная с оригинала… впрочем, как знать, где копия, а где оригинал. Я и не думал, что…