– От тебя перегаром таращит…
– Чего? Не дорос ещё, сосунок! Недоносок… Я тебя спросил – нашел нормальную работу?! Ты работать должен! Вон… Лень причесаться было?
– Уйди, пожалуйста…
– Я вот сейчас взял бы, да тебе по роже настучал!
– Как в прошлый раз?! – Апокрис взял отца за грудки, прижал к стене. – Потом опять, тупая сука, ныть будешь… Что сынок толкнул, уродец он такой! Ну?! Давай… Помнишь, мне тринадцать было? Как ты меня отметелил в поле? Через год должок вернул ведь. Болит ребро ещё, а?!
Парень получил по челюсти, несколько ударов под солнечное сплетение. Спившийся, потерявший интерес к жизни, старик… Но, может так статься, у идиота самокрутка имеется? Курить тянет.
Из кармана отца Апокрис достал пачку и спички, прикурил, вернул обратно. Развернувшись, пошел дальше – времени мало, можно и опоздать… За час до начала смены нужно быть, пусть эти 60 минут никто и не оплатит.
Удары по виску. Сидя на спине, отец тщетно пытается душить. Дурак… Сил в руках нет, как и желания.
– Всех подвел! Думали, приличным мужчиной вырастешь! Нищий, взять нечего, весь лохматый… – не унимается папа, путешествуя по улице на спине сына. – Всё ваше поколение тупорылое, выродились ублюдки! Откуда такие, вот как ты, берутся вообще? Ты работать должен! Отца радовать должен! Пользу приносить должен!
Должен… Должен, должен, должен и, сука, всем уродам этой осточертевшей жизни должен! Должен… Должен, конечно же, должен…
– А не твое бесхребетное поколение целую страну просрало?! – придя в злость, Апокрис схватил Отца за плечо, сорвал с себя и держит над землей. – А, поскуда?! Ах ты тупая сука… Не ты сидишь на окладе, раболепствуешь перед… Сука, чему ты меня научил? Не-е-ет… Чему твое бездарное поколение научило Нас?! Кроме, тварь, пьянства и того, что все тебе должны? Урод… Я убью тебя…
По кирпичу дряхлой стены пошла трещина, большие пальцы сами легли на гортань. Так хотелось убрать эту мразь из своей жизни… Но куда больше хотелось примириться. Выпить вместе, поговорить по душам, обсудить саму жизнь и природу её дурной, совершенно ошибочной, бесконечности.
Толпа таких же, предпенсионных скотин, обступила со всех сторон. Апокриса зажали в угол, давят. Наконец, надеясь спокойно уйти, парень отпустил батеньку. Это знакомые тщедушного алкоголика – соседи, собутыльники, какая-то матерящаяся кошёлка. Слабые, своей сгнившей массой, готовые лишь собственную никчемность защищать. Не детей… Не их будущее. Именно лишь то, что воспроизводит их такими и оставляет мучениям на растерзание. Можно ли их винить? Конечно. Иначе во всех этих пустых измышлениях не будет ничего, кроме высокомерия! Апокрис должен утешить себя той же глупостью.