Я уж точно не помню, это был 1966 или 1967 год, в апреле мы находились в командировке в аэропорту Печора с М.Е. Фроловым, начальником отдела движения Коми УГА. Это была обычная ежегодная проверка состояния готовности службы движения и АМСГ к работе в период весенне–летней навигации. Разместились мы в одном двухместном номере гостиницы аэропорта. Михаил Ефимович был одним из старейших работников Коми УГА, по своему возрасту он годился мне в отцы. Михаил Ефимович летал штурманом на самолетах Ли-2 и Ил-14, много лет проработал старшим штурманом Сыктывкарского авиапредприятия. В этой должности в 1960 году вылетел на место катастрофы самолёта Ил-14, попавшего в грозу в районе Ледья-Кость, где после этого случая была открыта труднодоступная метеостанция. Вертолёт до места катастрофы не долетел, так как потерпел аварию. Михаил Ефимович, получив серьёзные травмы, остался жив, но вынужден был уйти на лётную пенсию. И как тогда было принято среди лётчиков-пенсионеров, перешёл на работу в службу движения, которую вскоре возглавил. Он много сделал для её радиотехнического оснащения и укрепления квалифицированными кадрами, особенно руководителями полётов и диспетчерами посадки. Лётчики и диспетчеры его не только уважали, но и побаивались, так как к различным нарушениям безопасности полётов на земле и в воздухе он относился очень требовательно.
Эту командировку я запомнил по двум моментам. Первый из них заключался в том, что я впервые из уст Михаила Ефимовича услышал о судьбе раскулаченных. А наш разговор на эту тему начался с того, что я спросил его:
– Почему в Печоре посёлок называется Кулацкий? Ответ его на этот вопрос я не запомнил, но зато запом-
нил его рассказ.
В начале 30-х годов он закончил Кировский лесотехникум и был направлен на работу техником-таксатором в Пермскую область. Выполняя работу по таксации в таёжных лесах северных районов области, они стали встречать в самых глухих местах семьи с детьми и стариками. Это оказались раскулаченные семьи, высланные с Северного Кавказа. Их завозили в эти места в леса и бросали на выживание. Но мало кто из них остался в живых, они были обречены на гибель. Немногочисленному местному населению и им, таксаторам, было запрещено общаться с этими людьми и оказывать им помощь, а также говорить о них что-либо. Невзирая на запреты, они оказывали им посильную помощь. На всю жизнь у Михаила Ефимовича отпечаталась в памяти трагедия этих несчастных людей. Более 30 лет он молчал о виденном им в Пермской области. Мой вопрос оживил у него воспоминания о прошедшем, но не забытом.