А однажды, нам попалась кавалькада странных всадников в шлемах, блестевших на солнце, с разноцветными гребнями на макушках и в пурпурных, наверное, очень дорогих, плащах, развевавшихся за ними на скаку.
– Ромеи… – прошипел отец в негодовании, отступая перед ними с дороги.
…
Наконец, в канун великого праздника Хаг-Шавуот8, мы пришли в Вифлеем! Нас радушно приняли в доме моей тетушки Елизаветы (маминой старшей сестры) и ее мужа – почтенного цадукея9 Захарии.
– Как вы дошли, была ли легка дорога? Как мой ненаглядный племянничек, не сильно устал? – приветливо встретила нас Елизавета, указывая слугам, что бы разули и подали воду с полотном.
– Привет, я Йоан! – протянул мне руку мальчик примерно моего возраста.
– А, познакомься со своим двоюродным братом, Эмил. – Подбодрил меня отец, вытиравший себе ноги.
Йоан был чуть выше меня ростом, худ и такой же светлокожий. Мы были с ним почти ровесники и, поэтому, быстро нашли общий язык.
– Ты долго можешь идти, не уставая? – спросил меня Йоан.
– Да! – ответил я гордо, – Мы с папой всю дорогу шли пешком, и я ничуть не устал!
– Вот, здорово, а меня отец целыми днями заставляет читать Пятикнижие10…
– Так ты что, читать умеешь? – задохнулся я от восторга, – А может еще и писать?
– Да! Конечно! – заважничал теперь он, – Я давно уже все буквы знаю!
– Да… А меня вот отец только плотничать учил. – Разочарованно сказал я.
– Ух ты! – обрадовался теперь Йоан, – А мне покажешь, как это делать?
– Ну, давай, – согласился я, – Надо только каких-нибудь палок найти.
– Пошли на улицу, – быстро предложил мне братишка, – Там этого добра много валяется.
Мы заигрались с Йоаном и сами не заметили, как оказались на окраине Вифлеема, у широкой дороги, ведущей к Иершалиму.
Я замер на месте, завороженно глядя на несколько крестообразных конструкций с висящими на них совершенно голыми мужчинами. Некоторые уже не подавали признаков жизни, обмякнув на растянутых в стороны руках, привязанных к деревянным перекладинам. Их головы с почерневшими лицами, наполовину скрытыми длинными свалявшимися волосами, безвольно свешивались на грудь.
– Эй, парень! Ты что, еще не видел ромейских казней? – окликнул меня, выводя из ступора пожилой страж в кожаной куртке, перетянутой ремнями, – Видать, ты издалека пришел!
– За что же их… так… – спросил я.