– А они это записывают? То, что мы с тобой говорим? – поинтересовался Хьяльталин.
– Нет, – ответил Конрауд. – Во всяком случае, мне об этом не известно.
Он пододвинул стул и сел. Библия на столе была собственностью тюрьмы: потрепанная, корешок обшарпанный, обложка истертая.
– Я знал, что они до меня доберутся, – сказал Хьяльталин. – Я хотел убраться.
– По-моему, в Таиланд, – сказал Конрауд.
– Великолепное местечко, – заметил Хьяльталин, смотря в потолок. – Мне не хотелось снова в такую камеру.
– Не думаю, что нас подслушивают, но потом меня наверняка спросят, что ты мне сказал. По-моему, ты ведь ни с кем не разговаривал. Даже со своим адвокатом.
– Как только я услышал, кого нашли, что это Сигюрвин – я тотчас выехал в аэропорт. Купил билет до Лондона, а оттуда прямо до Таиланда. Но они ужасно быстро сообразили. Я ведь уже в самолет вошел. Ты знал?
– Нет, – ответил Конрауд.
– Они решили, что я пустился в бега, потому что виновен, – продолжал Хьяльталин. – А если б я был невиновен, то и не стал бы. Но я бежал как раз потому, что был невиновен. От вот этого всего бежал. От такой вот камеры. От всей этой мутотени. Мне хотелось спокойно умереть. Вот так… и больше ничего.
– Ты сказал сотрудникам полиции, что это совпадение: ты собрался в Таиланд как раз тогда, когда нашли Сигюрвина. Тебе самому это кажется правдоподобным?
Хьяльталин закрыл глаза.
– Я тебе не вру, Конрауд. Я тебе об этом деле никогда не врал.
– Да, конечно.
Сотрудники полиции, тридцать лет назад расследовавшие это дело, обнаружили, что Хьяльталину на удивление легко удавалось говорить им неправду и что он вообще патологический лгун. Он всячески изворачивался, и его неоднократно ловили на лжи. Часто он намекал на одно, а через некоторое время утверждал совсем другое и противоречил сам себе. Судя по всему, он не придавал своему вранью особенно серьезного значения, а лгал, чтобы затянуть и запутать расследование об исчезновении Сигюрвина.
– Сочувствую, что ты так болен, – сказал Конрауд.
– Спасибо.
– А по-твоему, разумно в таком состоянии тащиться в Азию?
– Я хотел посмотреть их нетрадиционную медицину. Нашел врача, который… да ты ведь мне не веришь, да?
– А почему же ты тогда хотел со мной встретиться?
– Ты меня понимаешь.
– Я не… по-моему, никто не может понять…
– А ты знаешь, Конрауд, каково это – быть в таком положении – как у меня? Знаешь, каково? Представляешь?