Они, её сыновья, спешили скорее в большой мир, неведомый, от этого заманчивый и, как им казалось, прекрасный, где царит справедливость и счастливо живут люди. В нём не будет ежедневной нужды, тяжёлого крестьянского труда, постоянной угрозы голода.
* * *
Через месяц они подошли к столице и остановились у городских ворот. С подтянутыми скулами, исхудавшие от скудного ежедневного пайка, они производили впечатление богомольцев. Тех богомольцев, блуждающих по дорогам Византийской империи в поисках земного рая и справедливости, божьего уголка, обещанного новой религией, но не находили его и не догадывались, что их, простодушных, снова обманули…
На их лицах отразилось изумление оттого, что они увидели.
– Что это за ворота! – воскликнули они одновременно. – Золотые?!
Стражники у ворот засмеялись.
– Эх-х! Деревня!.. Золотые там, у Пропонтиды![7] – махнул рукой один из них в сторону стены, уходящей куда-то на юг, в сторону солнца, стоявшего в зените. – Это же Харисийские!
Разъясняя это им, стражник потешался над ними, грубыми и обветренными, в драной одежде, босых и грязных, не замечая горящих, жадных до новизны глаз.
Проезд и проход в среднюю, высокую арку этих ворот был закрыт. Она открывалась только для триумфальных въездов императоров, как сообщил всё тот же словоохотливый стражник.
Арка была роскошная, опиралась на изящные мраморные колонны с коринфскими капителями[8].
Стена, на которую указал стражник, тянулась по обе стороны от ворот, уходя на юг к Пропонтиде и на север к заливу Золотой Рог. За стеной же угадывался громадный город. К тому же она была двойная: внешняя и внутренняя, более высокая. Между ними, внешней и внутренней стенами, находился ров, тоже громадный, широкий.
Перед этой, малой наружной стеной, как сказали стражники, тоже находился ров, глубокий, обложенный кирпичом. Он тянулся вдоль стены города в обе стороны от ворот, исчезая вдали, как и сами стены.
Юстин хотел было сосчитать башни, но после третьей он, безграмотный и не умеющий ни читать, ни писать, сбился со счёта, плюнул на это тяжкое для него занятие, по-мужицки грубо выругался…
Его братья тоже таращили глаза на стену, как им сказали, Феодосиеву, на ворота с изящными пилонами из мрамора, тонкими, казалось, невесомыми, воздушными, и на башни, украшенные наверху орнаментами.