Константин Журавлев начал службу разыскником, когда ему было двадцать пять. Позади была армия и университет, а впереди увлекательная и захватывающая работа в духе детективного жанра с погоней и стрельбой, с эффектным задержанием вооруженных преступников и блестящим раскрытием какого-нибудь запутанного дела. Но молодой оперативник быстро пришел к выводу, что служба в уголовном розыске куда более прозаична, но от того не менее кропотлива и тяжела, требуя от человека неимоверных усилий, чтобы не сорваться и не опустить руки, бросив все на полпути.
Женился он на своей однокурснице, когда ему исполнилось двадцать три года. Не прошло и двух лет, в семье появились два мальчика – почти одногодки. После университета жена Кристина устроилась преподавателем в училище, профессия педагога ей пришлась по душе, и она осталась там работать постоянно, хотя она когда-то мечтала стать архитектором.
Разыскником Журавлев отслужил три года, проявил себя с лучшей стороны и его перевели к «тяжам», где он проработал почти пятнадцать лет, из них последние пять – заместителем начальника отдела.
Сколько было за это время раскрытых убийств, задержаний отъявленных и опасных преступников, насильников, детоубийц – посчитать сложно. В последнее время здоровье стало сдавать, сказалась работа на грани человеческих сил, бессонные ночи напролет с оружием в засаде, изнуряющие допросы, требующие от сыщика стальных нервов. А самым тягостным и мучительным для опера стало сострадание к родным жертв преступника, оставляющее неизгладимые рубцы в его ранимой душе.
По своей натуре Журавлев был чувствительным человеком, он нередко пропускал несчастья людей, с которыми приходилось сталкиваться во время работы, через свое сердце, что для любого сыщика было не совсем характерным явлением. Милиционер привыкает к своей работе, организм приспосабливается к самым экстремальным условиям и, если человек не становится окончательно черствым служакой, то, по крайней мере, осознанно притупляет восприимчивость к чужому горю, отодвигает чувство сострадания в дальний угол. Может быть, Журавлев совершил ошибку, придя в уголовный розыск, а не выбрав профессию, сообразуясь со своим внутренним миром? Эти вопросы иногда терзали его сознание, но он решительно отбрасывал их прочь, уже не представляя себя в другой стезе. Если в процессе раскрытия убийства сыщик подключал холодный разум, и в это время его трудно было чем-то пронять и растрогать, то, когда преступник уже сидел в камере, сыщик «расклеивался» и с возмущением рассказывал окружающим о злоумышленнике, удивляясь и поражаясь его жестокости и изворотливости, что однажды начальник угрозыска с кривой ухмылкой заметил: