Так, это журнал «Юный натуралист». А это я знаю, для тех, кто природу изучает. Это тоже не по мне. Че ее изучать, изучено уже все давно. А вот еще про уроки выживания. Где они предлагают выживать? В лесу, горах, пустыне. И зачем мне там жить, лучше бы что-нибудь про выживание в условиях скуки и тоски.
Так, и еще «Юный техник», «Юный электрик», «Юный садовник» и еще куча всякого отстоя. Здесь что до нас какой-то юный разнорабочий жил? О, а это что такое? Тетрадка, вся исписанная. На обложке надпись «Записки рыжего Льва». Странно, исписана от корки до корки, и, причем, вручную. Кто же сейчас пишет ручкой, когда есть клава!? И почему лев с большой буквы, да еще и рыжий? Странная какая-то тетрадка. Не знаю, но чем-то она меня зацепила. Что-то было в ней живое, теплое, кто-то водил в ней ручкой долго и старательно. Я не мог понять, почему мне было сложно бросить ее в мусорку. Тогда я решил ее пощадить и отложил в сторону.
Только я хотел втихаря выйти на улицу, уже даже кроссовы натянул, как вдруг слышу:
– Сына, иди сюда!
Не снимая кроссовок, я подошел к двери зала, откуда доносился мамин зов, и осторожно заглянул, едва дыша.
– Заходи, чего встал, – сказала мама, она даже не повернулась в мою сторону, и несмотря на мои старания превратиться в мышку, уже знала, что я где-то рядом.
– Ты сильно занят? – вдруг поинтересовалась мама, отчего я уже понял, что у нее для меня было занятие, которое, конечно, по ее мнению будет важнее всех моих дел вместе взятых.
– Ну, я хотел свежим воздухом подышать, выйти на улицу, что-то душно, голова закружилась, – стал лепетать я, на ходу сочиняя разные причины, которые могли бы заставить маму отказаться от моей помощи. Но мои аргументы оказались не убедительными, и мама твердо заключила:
– Вот и хорошо. Бери вот эту коробку и неси на мусорку. Потом унесешь вон тот мешок и еще коробку, которая в коридоре. Потом придешь, я тебе еще задание дам.
– Вот блин, – закричала душа. Внешне этот крик выразился в отрывистом и нервном выдохе.
– Давай, давай. Раньше сделаем, раньше отдыхать будем, – добавила мама таким тоном в голосе, по которому становится ясно, что спорить и сопротивляться было бесполезно.
– Сейчас, соберусь, – сквозь зубы сказал я.
– Ты же уже собран, вон даже кроссовки надел, – крикнула мама, продолжая разбирать вещи в зале.