Посторонние люди в этом доме всегда были нежелательны, бабушка редко доверяла незнакомцам, морщившись при каждом упоминании о визите мастера, а уборкой тут тридцать лет подряд занималась одна и та же женщина. Сейчас Вера Аркадьевна на пенсии, где-то в Купчино воспитывает внуков, сорванцов, способных разнести даже концертный зал, площадью на тысячу посадочных мест, за считанные минуты.
– Интересное у вас имя, девушка, – мужчина активно поддерживал искусственный разговор.
– Чем? – знал бы он, сколько раз я слышала и восторженные комментарии, и убогие шутки по поводу имени.
Скорее бы ушел, если честно. Вещи занесли. Целый вечер уйдет на то, чтобы разобрать и разложить их по дому.
Благо моя комната ждала меня все эти годы.
– Аполлинария. Первый раз слышу, – протянул он, разглядывая опись доставляемого груза и данные заказчика, то есть, мои данные.
Мои родственники обожали две вещи – деньги и самолюбование. Каждому, кто рождался в нашей семье, старались дать имя, вызывающее повышенный интерес у окружающих. Всю жизнь с этим мучаюсь.
– Можете тоже так кого-нибудь назвать, – я не знаю, насколько уместно резко отвечать практически незнакомому человеку. Пусть он сообразит, что сейчас уже середина дня, утро мы провели, познавая тонкости и радости переезда, и оба устали.
– Нет, у меня сыновья.
Ценная информация.
– Спасибо, – я кивнула, подписала бумажку, что вещи доставили в целости и сохранности, потом намекнула ему на выход, – Большое спасибо. Обязательно оставлю хороший отзыв.
Мужчина, кажется, понял.
– Купили или унаследовали?
Нет, не понял.
Было видно, насколько интересна ему квартира. Для него здесь все искрило золотыми квадратными метрами. Но я не гость. Здесь я вижу наивную девочку, играющую в прятки с теми, кто о ней в очередной раз забыл, вижу собственных родителей, о чем-то спорящих до хрипоты, будто вижу молодость бабушки и дедушку, которому не суждено было постареть. Все эти бесконечные воспоминания и фантазии проходят сквозь сознание, раня до ощутимой боли. Мне здесь бывает нечем дышать.
– Я хочу отдохнуть, – сказала прямо, не вдаваясь в подробности своего морального состояния.
– Ухожу, – мужчина взял бумаги, не переставая рассматривать стены и потолок.
– До свидания, – я провела его к двери.
Разворачиваясь и прислоняясь затылком к двери, поставила себе прочерк в графе «гостеприимство» рядом с жирным минусом, подчеркнутым, как «не напоила чаем». Отвратительное поведение. Поскорее хотелось избавиться от его компании, что даже воды человеку не предложила. Невольно отметила свое сходство со всей нелюдимой родней.