* * *
Проснулся он в своей келье, все его тело горело адской болью, его лихорадило. Так он и пролежал несколько дней, в смутные минуты бодрствования замечая, что кто-то приходит к нему сменить повязки и напоить его отваром горьких трав.
Когда ему стало немного лучше, Марк, наконец, увидел того монаха, что ухаживал за ним – долговязый молодой человек со светло-русыми волосами и безмерно печальными серо-голубыми глазами покорно менял повязки. И тогда Марк внезапно понял – он тоже прошел через эту пытку.
Пока он не мог вставать, Марк лежал на своей жесткой койке и молил Господа ниспослать ему ответ – почему в Храме Божьем творят подобное? Однако ответом ему служила тишина. Безграничное молчание, охватившее весь монастырь задолго до его появления здесь.
Марк понял, что монахи теперь привязаны к этому монастырю. Им некуда пойти, и они смирились со своим положением. А некоторые – истово уверовали в то, что став калеками они смогут познать Господа.
Поникнув от ужасной мысли, Марк решил оставить дальнейшие размышления на потом.
* * *
День за днем пролетали в тягостном молчании окружавших его мужчин. Он уже мог ходить, хотя боль иногда и доставляла ему неудобства. И он примерно исполнял свои обязанности – молча, спокойно. Потому что выжидал… И наблюдал. Там, где обычные монахи видели аскетизм, глава их монастыря видел чрезмерность. Он ел лучше и больше остальных, потреблял мясо и много вина. Кроме того, Марк не раз слышал из-за дверей кельи настоятеля женский смех…
Марк не понимал положений в монастыре и старался найти объяснение. Но не нашел. Он не хотел смиряться со своей участью, и непременно должен был предупредить всех о… но ведь он был лишен языка, и поэтому не мог бы передать людям о грозившей здесь опасности. И все же, он должен был что-то предпринять. Он не хотел видеть этот кошмар и быть его частью.
Он потихоньку собрал немного еды для долгой дороги, и выждал подходящую ночь, когда небо было тяжелым от туч, а землю орошал холодный дождь.
Марк умудрился втиснуться в узкое окно своей кельи, чтобы спрыгнуть на территорию достаточно обширного кладбища. Мрачные каменные плиты и кресты, некоторые из которых покосились от времени, встретили молодого беглеца безразличным молчанием.
Марк бежал между могилами, стараясь скрываться в тени, и ощутил себя в большей безопасности, ступив под полог леса. Там он пустился бежать настолько быстро, насколько позволяли еще не до конца зажившие раны.