Биографы Паткуля почти единодушно склоняются к мысли, что виноват во всём несдержанный характер Паткуля: мол, несмотря на свой внешний лоск, изящные манеры и образование, в глубине души он оставался обыкновенным балтийским ландъюнкером, с ног до головы опутанный сословными предрассудками. Против такой общей оценки Паткуля возразить трудно, но к вышеописанной ситуации она вряд ли применима. Во-первых, повод для подобной возмутительной выходки практически отсутствовал. Во-вторых, физическое и душевное состояние Паткуля, судя по обстоятельствам случившегося, было отнюдь не критическим. Всё это было похоже на какую-то демонстрацию. Демонстрацию чего? Закрадывается законное подозрение: уж не намеревался ли он пойти на попятную и отказаться от депутатских обязанностей? Не прислушивался ли он к голосу провидения, предупреждавшего об опасности, подстерегавшей его в Стокгольме? Как бы то ни было, однозначных и внятных свидетельств тому, чем руководствовался Паткуль, выдирая клок волос из причёски Ройтера, история нам не оставила, и мы можем только гадать на этот счёт.
С Ройтером Паткулю устроили мировую: 2 августа в присутствии шести свидетелей в церкви в письменной форме Паткуль попросил у купца прощения. Хуже было с рижским Советом, успевшим уже начать против Паткуля судебный процесс. Как ни странно, у деятелей ландтага все эти эскапады депутата никаких подозрений по поводу его пригодности к ответственному поручению не вызвали. А если это кого-то и смутило, то вряд ли бы они стали лишать его депутатских полномочий. Все были в душе удовлетворены тем, что самим им в Стокгольм ехать не надо и представать пред грозные очи Карла ХI не понадобится
Генерал-губернатор Хастфер инцидент с Ройтером попытался использовать в целях удаления Паткуля от дела. Вероятно, уже тогда проницательный эстонец почувствовал исходящую от Паткуля угрозу безопасности государству. Но съезд во главе с маршалом так настойчиво обхаживали графа и так убедительно доказывали, что без Паткуля направлять делегацию к королю не было никакого смысла, что Хастфер вынужден был пойти на уступки. Ландтаг собрал деньги и внёс за Паткуля залог в суд, после чего королевский фискал снял свой запрет на выезд, но при условии, что по возвращении из Швеции суд над Паткулем возобновится.