Ошеломленный мулла растерянно оглядел нарядную комнату, уставленную причудливыми вещами, статуэтками, с картинами на стенах. А тут еще и хорошенькая девушка… Он ничуть не сомневался в том, что они хотят заставить его прикоснуться к девушке, дабы обратить в неверного. «Милосердный аллах, пошли мне терпение. Не дай бог воли шайтану; пошли мне на долю добрые дела пророка Юсуфа», – молил он бога.
Служанка накрыла стол к обеду.
– Если я буду вам нужна, нажмите на эту кнопку, – сказала она, уходя.
Фатхулла-хазрет порядком проголодался. Ему хотелось поскорее приняться за еду. Но вот досада, на голове не было тюбетейки, а садиться за еду с непокрытой головой – неприлично и большой грех. После мучительных сомнений он надел на голову цилиндр и только после этого присел к столу. Увидев красный квас, хазрет перепугался, решив, что его хотят опоить вином и в пьяном виде обратить в русского. Однако голод одолел страхи, отложив в сторону нож и вилку, он жадно набросился на еду. Между тем взгляд его бегал по стенам комнаты и вдруг остановился на портрете, с которого смотрел старик в старомодной татарской одежде, в глубокой черной тюбетейке. Фатхулла-хазрет не выдержал, вскочил, подбежал ближе: к его изумлению, под портретом было написано: «Габделькаюм Насыри».
– А, слепой Каюм! Недаром этого анафему наше духовенство считало миссионером. Так оно и есть. Он заодно с этими миссионерами!
В хазрете взыграли «святые» чувства, и он, схватив столовый нож, бросился к портрету, взобрался на стул и порезал изображение Каюма Насыри в нескольких местах. (Портрет был приобретен Ахметом-эфенди за сорок тысяч рублей на прошлогодней выставке татарских художников.) Он хотел было накинуться и на другие картины, но, подумав, что, пожалуй, каждая из них стоит не меньше рубля и, чего доброго, его заставят уплатить, а денег у него нет, удержался от соблазна. Он вернулся к столу, чтобы доесть суп, но нечаянно нажал локтем на кнопку одного из звонков – тарелка с супом неожиданно скрылась, и вместо нее появилось жаркое из дичи. «Уж не в раю ли я?» – промелькнуло в уме оторопевшего муллы. Он взглянул в окно: в этот миг в воздухе на приставных крыльях пролетели двое юношей и две девушки. Теперь Фатхулла-хазрет не сомневался: он в райских кущах.
– Святые обитают в раю! Святые обитают в раю! – прыгая от восторга, повторял он арабское изречение. Затем принялся размышлять, за какие заслуги он очутился здесь. Да, он был врагом джадидистов, этих новометодников. Слава тебе, вседержец мира, он не был в их стане. Искоренял всякую смуту… и в награду ему – рай!.. Пусть теперь полюбуются на него проклятые джадидисты, что томятся в аду! Повторяя по-арабски: «В день светопреставления они заслужат это!», – мулла снова попрыгал на одной ноге. Но тут ему вспомнились описания рая в книге «Дорратеннасихин», и радость угасла. Нет, это не рай. В раю есть реки, в которых течет сладкий шербет, они называются Кавсар и Сальсабиль, там стоят не каменные дома, а шатры, стены которых выложены изумрудом, и гурии должны ублажать его. Мулла окончательно растерялся.