Вытолкнуть в жизнь.
Вернуть радость и удовольствие.
Помочь обрести новое счастье.
Этой замечательной женщине я буду до конца жизни благодарна. Грете достало терпения и упорства все же уговорить меня отправиться в неизвестную страну на долгих пять недель. Ты не устал?
Андреа участливо посмотрела на неподвижно лежащего Сашу и тут же повернула голову в сторону открывающейся двери. В палату вошла средних лет дородная медсестра. Лицо ее добродушно расплылось в улыбке.
– У нашего больного время для туалета и процедур. Гостья может подождать в коридоре, но лучше приходите завтра.
Кантор не спеша поднялась со стула и обратилась к Глебову:
– Я обязательно приду завтра, тогда и договорим. Принести тебе что-нибудь? Книги, газеты, фрукты?
– Нет, спасибо. Приходите сами, я очень хочу дослушать вашу историю.
Андреа Кантор ласково погладила тыльной стороной ладони щеку Саши, ободряюще улыбнулась и пошла к выходу.
Глядя сзади на стройную, подтянутую фигуру, мало кто мог бы отнести эту энергичную женщину к поколению пенсионерок.
«Время убивать и время исцелять» >4)
Глава 6 Флоренция, Тоскана 1490
– Чтобы вы знали, маленькие лентяи, Томмазо ди сер Джованни ди Гвиди был таким же беспечным, часто рассеянным, а также непрактичным, как некоторые из вас. Но! – старый Бертольдо ди Джованни поднял кверху скрюченный артритом указательный палец и покачал им из стороны в сторону, призывая учеников к вниманию. – Господь одарил его величайшим талантом. Все его существо жило одним только искусством, а душа – темами, которые он выбирал для бессмертных картин.
Он был влюблен в выбранное дело и отдавал ему все время.
Он отдал бессмертным картинам жизнь.
За отрешенность от земного и преданность любимому делу, видные с юных лет, его прозвали Мазаччо, странный чудак. Те, кто любил этого чудака, относились к нему с уважением и почтением. Те, кто завидовал его таланту – с презрением.
Великий, великий живописец…
Известнейший мастер Флорентийской школы живописи…
Он первым разрешил изображенным на картинах апостолам стоять во весь рост.
Поставил их на всю ступню.
Поколения художников до него не знали слова перспектива и изображали апостолов, стоящих на носках. Тогдашние неучи-скептики душили его новшество в объятиях недоверия, пессимизма и зависти. Вопреки нападкам, Мазаччо доказал, что целостность его картин не нарушилась даже на сотую часть браччо