Именно эти два события – экскурсия к сокровищам Ватикана и разговор с профессором-искусствоведом, определили течение дальнейшей жизни дона Масси. Он стал время от времени покидать стены поместья, посещать знаменитые культурным наследием города и отдельные регионы Италии. На его рабочем столе появились книги и альбомы по искусству, добавились каталоги художественных выставок и аукционов. Любовь к искусству Италии накрыла его волшебным очарованием, пока однажды он не понял, что больше всего его притягивает к себе скульптура.
«Время хранить и время тратить» >8)
Глава 9 Флоренция, Тоскана 1514—1521
Раны, полученные в детстве, оставляют шрамы на теле. Раны, полученные в юности, оставляют не только шрамы, но подчас резко меняют характер.
Микеланджело, большой ценитель прекрасного, с рождения не выделялся ни красотой, ни ростом, ни выдающимися физическими данными. До определенного момента внешний вид не играл для него большой роли. Его мысли постоянно были заняты работой.
Новые картины. Масса набросков. Необычные идеи.
Фигуры Богов, приближенные к человеческим.
Смелые темы. Неуемные фантазии. Необычные сюжеты.
Творчество являлось его жизнью. Только этим он был одержим. Все остальное прилагалось к ежедневным потребностям, как к еде прилагаются столовые приборы, чтобы удобнее было есть и не обжечься.
Торриджано, один из учеников флорентийской Школы скульпторов, не мог простить Микеланджело его выпирающий во все стороны талант.
Зависть обвила ядовитой лентой молодое сильное сердце.
Остановила дыхание.
Замедлила бег мечтаний.
Опутала тело колючими шипами.
Заставила защищаться от чужого таланта.
Зависть сжала в кулак сильную руку и нанесла сокрушительный удар в лицо будущему гению.
Зависть одного сделала другого на всю жизнь одиноким.
Оставила на память уродливое лицо. Шрам на сердце. Поломанный характер.
Ненависть к зеркалам.
Такая судьба.
Микеланджело чудом избежал смерти.
С первой минуты, как узнал о несчастье, Лоренцо Великолепный разослал во все концы Тосканы гонцов с наказом привезти лучших лекарей. Бесконечные, беспросветные недели и месяцы ученые мужи не отходили от постели раненого, который несколько дней не приходил в сознание. И даже с обретением ясности в голове, рана юного Микеланджело никак не хотела затягиваться, гноилась, открывалась вновь, кровоточила, доставляла массу неудобств и ему, и всему дому Медичи.