Смотритель перерыл всю библиотеку, но книг бабки Грозного так и не нашел, но совершенно случайно, в пыльном архиве, ему попались на глаза несколько желтых листов, озаглавленных «ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХЪ ЛЕТ ИГУМЕНА ФЕДОСЬЕВА МАНАСТЫРЯ ПЕЧЕРЬСКАГО…» Смотритель имел хорошее образование и сразу смекнул, что этим листочкам цены нет. Спрятал их в каменной кладке, там же в подвале архива. А когда дело дошло до старости, решил листы продать. А кому? Русским толстосумам, конечно. Племянник, занимавшийся в Польше рыбным бизнесом, познакомил смотрителя с его русским компаньоном. Так три листа несторовского оригинала» Повести временных лет» оказались у Владислава Струсевского.
– Так что вы можете сказать про листочки, профессор?
Капустин расплылся в улыбке, какая обычно появляется на лице при виде праздничного торта.
– Это, несомненно, шедевр. – Капустин осушил фужер виски. – Вы не поверите, в листах даже не летопись Нестора, а сам… Начальный свод, на основе которого монах и составил «Повесть». В заголовке «ИГУМЕН», а не «ЧЕРНОРИЗЕЦ», как в остальных найденных списках с «Повестью временных лет». Считается, что существовал также Древний свод, предшественник Начального свода, составленный в 1039 в метрополии Константинопольского патриархата, но это лишь гипотеза. А вот Начальный свод – не гипотеза.
– И что?
– Как вы не понимаете! По мнению филолога Шахматова, Начальный свод был составлен в первом столетии 11 века игуменом Киево-Печерского монастыря Иоанном. Свод, как он считал, мог погибнуть при разграблении татарами Киева в 1240 году или сгореть в многочисленных московских пожарах. Но фактов подтверждающих этого нет. Вернее, не было.… Поэтому, Начальный свод всегда оставался тоже лишь гипотезой. А тут… Игумен, надо же… Я как историк категорично утверждаю: это не рука настоятеля Выдубицкого Михайловского монастыря Сильвестра, переписавшего в 1116 году летопись Нестора. Но и не Нестора, так как Сильвестр, скорее всего, в точности копировал его текст.
– Вы меня совсем запутали – Нестор, Сильвестр, Иоанн… – Струсевский разлил виски по бокалам, закурил сигариллу. – Скажите мне прямо, сколько могут стоить эти листочки.
– Их историческая ценность неописуема.
– Это радует, значит, поляк меня не обманул. А материальная?
На лице профессора вновь появилась гримаса. На этот раз такая, какая случается при обнаружении в холодильнике испорченного продукта.