– Дура! – орал Джон. – Ты же дура!
– Сколько не говори «сахар», во рту слаще не станет, – спокойно парировала Салли.
Джон набирал полные легкие воздуха, но придумать достойный ответ не мог и снова орал:
– Дура! Убирайся в свой чертов город! Это моя ферма!
Если бы мне даже очень любимый человек крикнул такое, я бы ни минуты не осталась рядом с ним. Салли же не обращала внимания на истерики Джона, отмахиваясь от него, как от слепня, и припечатывая сильными и точными эпитетами. Как после этого всего можно было жить вместе и даже больше – заниматься любовью? Это не укладывалось в моей голове.
Любили друг друга Джон и Салли тоже часто и шумно. Не сразу, но я привыкла и к этому. После таких «примирений» супруги сдавали свои позиции. Джон снисходительно усмехался:
– Ладно, пусть думает, что она здесь хозяйка.
А Салли махала рукой:
– Не в уме сила.
– Ты любишь его? – спрашивала я Салли.
Она пожимала плечами.
– Мне хорошо с ним. Вот так устанешь за день, а он прижмет, утешит пару раз, и можно снова работать: хоть в поле, хоть в огороде. Словно мы друг от друга сил набираемся. А любовь – это все розовые сопли для школьниц. Сама школьницей была.
Салли вздохнула.
– И парень у меня был. Красивый.
Она помедлила, потом продолжила, в голосе ее появилось железо.
– Ну, любила. Вздыхала. А он меня после выпускного вздрючил и укатил в Лос-Анджелес, красивой жизни искать. Вот и вся любовь. А ведь ходили вместе, за ручку держались. В кино, и все дела…
Салли махнула рукой, в глазах ее блеснули неожиданные слезы.
– Нет, я ни о чем не жалею. С Джоном мне хорошо, спокойно. И детки у нас пригожие получились.
Дети у Джона и Салли были славные: красивые и покладистые мальчики. Я часто думала, что если бы у меня были детки, я бы хотела именно таких сыновей.
«Ну и пусть, – думала я, – у меня никогда не будет детей, но я же могу любить чужих».
Мальчишки, Майк и Рой, полюбили меня с первой встречи. Честно говоря, в джинсах, бейсболке и при короткой стрижке они сперва приняли меня за парня. Но потом, когда Салли обрядила меня в платье, стали звать «занавесочная фея». Это потому, что простенькое платье, которое сшила Салли, было из той же ткани, что и занавески в детской.
«Занавесочная фея…» – что ж, мне нравилось.
Платье я надевала только по выходным, когда мы всей семьей ходили в церковь. Со временем я начала считать Джона и Салли своей семьей. Мальчишки висели на мне и называли «тетя Летти», я с удовольствием возилась с ними.