Больница была огромная, многопрофильная с десятком различных многоэтажных корпусов и работала круглосуточно. Людей привозили днём и ночью в приёмный покой, травматологическое и родильное отделение. Мобильных телефонов не было. Чтобы узнать о состоянии «свежепринятых» посетителей больницы, приезжим родственникам приходилось ждать до утра. Не у всех была возможность заночевать у родных. Гостиниц на весь полумиллионный город было штук пять, устроиться в них это отдельный квест, поэтому многие предпочитали поспать ночку в своей машине.
Специально Джонни не считал, но краем глаза прикинул, что бодрствующие люди находились примерно у каждой седьмой машины. Кто-то готовился ко сну, кто-то перекуривал на улице, кто-то так грузно переворачивался на другой бок, что качало машину.
В конце этого длинного-предлинного забора маячил свет, там виднелась какая-то жизнь, активность, движение молодых парочек и групп молодых ребят.
Практически уже пройдя весь этот двухсотметровый путь вдоль ограды, Джонни дёрнуло на углу. «Стоп, это кажется был …!», – вспоминая имя своего школьного товарища из младших классов, он медленно развернулся и пошёл назад к началу того самого забора.
Мысль о знакомом лице, которое мельком проскочило на расстоянии при слабом освещении, не давала покоя. Проверить свои догадки ничего не стоило, нужно было просто вернуться на то место, подойти туда, где был старый товарищ и посмотреть – действительно это был он или ему показалось.
К прекрасному вечеру в кругу друзей хотелось добавить ещё немного радости от встречи старого детского приятеля, с которым хотелось увидеться, поделиться новостями и обменяться контактами.
Развернувшись, Джон пошёл назад, в конец этого длиннющего копьеобразного забора. Калитка, возле которой он мельком увидел знакомое лицо, была вначале, ну или от нынешней его геопозиции, в конце этого бесконечного полотна. В детстве этот забор казался «с километр».
Шёл не быстро, тем более на встречу попадались какие-то люди. И вдруг из этой мглы, как из ночного океана, разрезая тишину своими плавниками, вынырнула агрессивная группа городских «акулят».
Не могу сказать, что я их чем-то спровоцировал или испугался, но «клапан» поддавило чуть сильнее. Вот откуда пошло выражение «обоссаться или обосраться со страху». Это наш древний инстинкт, переданный от животных и предков – во время смертельной опасности необходимо скинуть лишнее, чтобы быстрее убегать от хищника. Делать это легче, когда мочевой пузырь и кишечник свободны. Бесценная энергия внутри организма не тратится на удержание и подогрев мочи и испражнений. Свободный от лишней массы организм легче, гибче и проворнее. Убегать или вступать в схватку за жизнь лучше без отягощений, предназначенных на «выход». Поэтому ничего зазорного в том, что со страху или при опасности люди мочатся, нет. Просто их организм автоматически и инстинктивно готовит их к бою или побегу. Хотя есть такие зверьки и люди, которые нагадив, испускают сильную вонь, чем отпугивают хищников, которые не хотят возиться в чужом дерьме, издающим смрад отбивающий аппетит. К какому типу относитесь вы, судите сами. Мой же организм настоятельно порекомендовал сбросить балласт перед надвигающимися проблемами с бандой молодых хищников.