«Ведь что значит беременность для мужчины, – думал монах, – если она запланирована, а не случайна? Беременность значит, что женщина не просто любит тебя, она доверяется тебе полностью, доверяет себя в самый беззащитный период своей жизни, когда носит под сердцем дитя и, конечно, доверяет жизнь будущего потомства. Это значит, что она полностью вверяет тебе свою жизнь и судьбу, и даже больше. Значит, из всех окружавших ее мужчин она выбрала тебя, потому что считала самым достойным и сильным. А ты обманул свою женщину, нарушил закон природы, предав самого близкого человека, нарушил закон Божий! Не того человека выбрала она себе в мужья…»
В такие минуты Кифа впадал в уныние, терзаясь муками совести и невозможностью ничего исправить в своем прошлом. Что он мог теперь? Находясь за тысячи километров от Ольги и своего чада, не имея никакого права вмешиваться в их жизнь.
«Ведь где-то ходит этот человек – моя плоть и кровь, мой ребенок, а я даже имени его не знаю!» – с горечью сокрушался он.
Кифа вновь и вновь молился за Ольгу и ребенка. Молитва была единственным способом как-то исправить содеянное, загладить вину перед ними, помочь. Он молился за них, не надеясь, что Господь простит ему этот грех, прося лишь о том, чтобы создатель милостью своей не обделил их, о том, чтобы Богородица укрыла их от бед, а Николай чудотворец помог вырасти и выучиться отроку, которому в этом году должно было исполниться четырнадцать лет.
«Самый первый раз. Когда же я вышел из тела самый первый раз?» – Виктор ехал ночью, возвращаясь домой в Москву из Калуги, где настраивал два новых томографа в центральной городской больнице. Работа была достаточно сложной. Кроме установки много времени ушло на то, чтобы научить персонал больницы ими пользоваться. До этого в клинике стояли старенькие японские аппараты. Новая же техника была из Германии и сильно отличалась.
«Да, это было в Омске. Когда меня избили вечером», – ночная трасса была свободна и лишь изредка попадались автомобили в попутном или встречном направлении. На автомате он читал белые буквы на синих придорожных знаках и вновь погрузился в воспоминания…
…Он шел домой после тренировки. Осенью быстро темнело, и в половине девятого вечера, да еще и во дворе без фонарей, уже было очень темно. Лишь благодаря свету из окон можно было хоть как-то разобрать дорогу. Он шел не смотрел по сторонам, слушал плеер, его ударили сзади по голове. Палкой или обрезком трубы. Он отключился не сразу. Падая, Витя успел кувыркнуться, уронив сумку, и встать на ноги лицом к нападавшим. Два каких-то гопника довольно скалились, предчувствуя легкую добычу. Витя даже сделал шаг вперед, встав в стойку, но тут все поплыло перед глазами, но он успел еще ощутить лицом жесткость мокрых опавших листьев, перед тем как отключился.